Бунт при Бетельгейзе
Шрифт:
— Как думаеш-шь, сколько дадут за килограмм золота? — спросил Змей.
— Тысячи три, наверное, дадут… Только есть ли в этом слитке килограмм? Ты как и не для себя отпиливал…
Не успели они окончательно обговорить финансовые вопросы, как створки боковых ворот ангара плавно отъехали, и на площадку перед кораблем влетел ярко-желтый открытый катер, за штурвалом которого сидел лохмоухий таргариец.
— Туристы, значит? — поинтересовался он с такой радостью в голосе, что Эдик невольно начал подозревать какой-то
— Ну, — мрачно проговорил он, вглядываясь в счастливую физиономию местного жителя.
— Посмотреть мир, значит, захотели? — продолжал расспросы таргариец.
— Типа того, — хмуро ответил Эдик. — А что у тебя, парень, машина открытая? Тут ведь прохладно, насколько я знаю. И воздуха почти нет.
— Так мы по туннелям полетим, — охотно объяснил таксист. — По теплым туннелям! Вам ведь в госпиталь? Домчу с ветерком! И по дороге экскурсию проведу! Всего за один рубль сверх счетчика.
Эдик плюхнулся на переднее сиденье, подождал, пока в катер влезут Дылда и Змей.
— Я тебе три рубля сверх счетчика дам. Только завези нас в ломбард. Или к надежному барыге, у которого можно золото сбыть. Знаешь такого?
Таргариец улыбнулся, показав сорок четыре мелких острых зуба.
— Я сам у вас золото возьму. По три рубля за грамм.
— Деловой, — хмыкнул Эдвард, доставая из кармана слиток. — Такой кусочек потянешь?
Лохмоухий сник. Он, очевидно, предполагал, что туристы хотят толкнуть какое-нибудь заваляшее колечко или цепочку. Ну, может быть, небольшой мешочек золотого песка.
— Так знаешь барыг?
— Знаю. Вилли Тополап, профессор этнографии, возьмет у вас золото. Бюджет позволяет. Можете просить даже три с половиной рубля за грамм.
— Бюдж-шет? — удивился Змей. — Он ч-што же, золотиш-шко для государства скупает?
— Для нужд колонии. Исторический музей создает. Ему как раз два килограмма золота для шлема Ахилла не хватает.
— С-стало быть, бабки казенные? Это с-славно…
— Если дело выгорит, с меня пятерка, — пообещал Цитрус. — Гони к этому Лэптопу. И не забывай рассказывать, что здесь к чему. Мы же туристы. Специально поглазеть приехали.
Таргариец нажал на педаль акселератора, катер сорвался с места и понесся по узким коридорам с такой скоростью, что у всех закружилась голова.
— Больше не блевать! — скомандовал Эдик, подавляя рвотные позывы.
— Мне уже нечем, — ответил зеленый от накатившей на него дурноты великан. Должно быть, ему совсем поплохело, потому что оттенок его кожи почти сравнялся с цветом чешуек рептилии.
— В баре есть соки и минеральная вода, — подсказал услужливый таргариец.
— Мы пока воздержимся. Лучше с собой возьмем, — отозвался Цитрус. — Слушай, а что, если лоб в лоб на нас понесется такой же сумасшедший, как ты?
— У нас дороги с односторонним движением, — гордо ответил таксист. — И сложная система контроллеров. Если в туннеле
— Тогда врежемс-ся в с-стенку, — подал голос Змей. — В закрытые ворота…
— Не волнуйтесь, я хорошо вожу такси, хоть и не профессиональный таксист.
— Непрофессиональный? А кто же ты тогда?
— Студент-астрофизик. Подрабатываю извозом. На таких условиях меня и взяли. А научная база здесь колоссальная. И вообще, тут интересно. Думаю, вам понравится. Люди тут хорошие. Интеллигенция. Крупные ученые. С ними очень приятно общаться.
— Ясно, — проворчал Эдик. — С нами тоже профессор летит. Вот этот, толстый, — он кивнул на Дылду.
— В какой же области знаний вы специализируетесь? — поинтересовался таргариец, глядя на великана в зеркало заднего вида.
— Он анатом, — ответил Цитрус. — Специализируется по женской физиологии. Настоящий специалист, я бы сказал. Второго такого не сыщешь во всей Галактике.
Студент покосился на Дылду с удивлением, но ничего не сказал.
Такси вылетело из туннеля в огромный зал под куполом и пошло над ярко-оранжевой линией, проведенной по полу.
— Зал главного реактора, — объяснил таргариец. — Отсюда получает энергию вся колония.
В прозрачном стекле купола была видна хвостатая звезда — Венера.
— А реактор не взорвется? — спросил Дылда. — Как тот, что в Мюнхене бабахнул?! Полетели отсюда скорее!
— Если этот реактор взорвется, половину планеты разнесет, — таргариец залился радостным смехом, словно эта перспектива его чрезвычайно обрадовала. — Так что хоть на кожухе спи, хоть в самое глубокое убежище забирайся — результат один. Да и без энергии колония просуществует не больше суток. Если не замерзнем, то пучки жесткого излучения от системы звезда-черная дыра разрушат всю аппаратуру.
— Хм, — удивился Цитрус. — Тут так серьезно с излучением? А как же мы на своем катере пролетели, не попали под такой вот блуждающий пучок?
— Повезло, — таргариец снова улыбнулся во все сорок четыре зуба.
Такси юркнуло в очередной туннель, пролетело по нему каких-то сто метров и оказалось над большим голубым озером.
— Запасы воды для колонии и водорода для реактора, — объяснил таксист. — Но здесь купаются. Это не запрещено. Так что у нас можно отлично отдохнуть. Позагорать.
— Я и в тропическом поясе Баранбау не купался, а загорать под черной дырой — это извращение какое-то, — поморщился Эдик. — Еще высосет что-нибудь полезное из организма.
— А я думал вы туристы-экстремалы. Любители острых ощущений. Иначе разве вы прилетели бы на Луну Венеры? Загорали бы где-нибудь на спокойной планетке, вроде Австралиона.
— Там тоже не вс-сё так здорово. Я там был однажды, — поделился Змей. — Там акулы. Так и жрут фраеров. Только при мне парочку с-схарчили за милую душу.