Бунт
Шрифт:
Из овчарен, из свинарников, из курятников вырывался раз за разом дикий гул жалоб и смертельных страхов. Жаловалась поруганная земля, стенали проклятиями вырубаемые леса, клокотали насильно меняющие свой бег воды. И отовсюду – от полей и от хат – со всего света доносились вечные, никогда не замолкающие отзвуки обид, насилия и смерти. Все земля и весь воздух были опечалены человеческой жестокостью.
На пирамиде трупов строил человек трон своего могущества.
Ни победить его, ни убежать от него – как не убежать от смерти.
Пес закипел внутри гневным океаном, бессильно
– Снова нашего брата убивают.
– Свинья мне не брат, а мясо, – гавкнул Кручек. – Так ведь эти воры сами все сожрут.
Рекс съежился, будто от удара камнем, и замолчал.
А когда торговец-еврей выносил из хлева ревущих телят, Кручек грустно заворчал:
– Ночью я одного на пару с Хромым придушил в поле, да девки с конюшни у нас его отобрали.
– С волком водишься, с эдаким бандитом!
– Кто помогает пропитаться – тот мне и брат.
– Ты и родных бы не пожалел?
– У голода глаз нет: все хорошо, что в лапы попадет.
С ужасающим ревом прибежал осел и рухнул на навозную кучу.
– Это господский щенок облил его такой водой, что ему шкуру обжег.
Осел метался со страшным жалобным ревом. Его догнала компания мальчишек во главе с барчуком, они продолжали забавляться, бить осла камнями и сечь кнутом. Визг раздавался по всему двору, пока не прибежал эконом с палкой. Он отогнал детей и пинками попытался заставить осла встать.
Рекс, забыв об опасности, высунулся из конуры и зарычал.
– Рекс! – крикнул барчук. – Значит, мама промахнулась. Он загрыз моих такс, – заплакал мальчик.
– Ах вот ты где, птенчик! Сейчас ты у меня ответишь за барина! – закричал эконом, бросаясь на него с палкой. Рекс взвизгнул от удара и, влекомый приливом ярости, кинулся на эконома, схватил его клыками за грудки и рванул так сильно, что, вырвав кусок одежды вместе с кожей, грохнулся оземь.
Эконом без сознания рухнул в навозную кучу, а барчук с криком убежал прочь.
Пес забрался в самый темный угол конуры и зарылся в солому.
– Тебя отсюда вытащат и убьют. Беги, – скулил Кручек, мечась на цепи.
Другого пути не было. Рекс забрался в пустой хлев, под кормушки, где в стене была выломана дыра в сад. Оказавшись в саду, пес залез в густой малинник, почти не понимая, что с ним происходит. Он услышал людей, сбегающихся на помощь эконому, и, как только до него донесся вой невинно избиваемого Кручека, решил бежать в поле. Но сад был окружен густой живой изгородью и высокой проволочной сеткой, а у единственных закрытых ворот крутился маленький садовник, с которым у Рекса были свои счеты. Потому он протиснулся глубже в ряды буйно разросшейся малины в ожидании подходящего случая, чтобы вырваться на свободу. Он был настолько встревожен, что не мог спать, его обжигали еще не зажившие раны, мешали пчелиное жужжание и задиристое чириканье воробьев, садящихся целыми бандами на сладкие зрелые фрукты…
– Служи хозяину верой и правдой, а он тебе за это… устроит! – услышал Рекс над собой голос садовника и жалобно заскулил, бросившись ему в ноги.
–
– Видишь, глупый, как тебе отплатили за службу. Нет барина – так и прочь со двора. А ты всегда на меня ворчал, не давал мне подойти к усадьбе! А кто тебе голубя дал? А кто тебе воронят подкинул под елями? – перечислял садовник. Но ворота все же отворил. – Береги себя, чтобы барыня тебя не поймала!
Рекс ринулся в поля искать своего друга. Немой пас гусей на опушке у леса. Он сидел, опустив ноги в ручей, и поигрывал на дудочке. Стадо белых хохлатых гусей копалось на берегу речки, полной белесых пескариков и плотвы. Ивы давали желанную тень, лес бормотал, птицы пели, а солнце пригревало так, что сладостная сонливость пробирала до костей.
Немой уже все знал – ему разболтали сороки.
– И что теперь? Кабы ты еще был здоров! – заботливо беспокоился парень.
– Я силен! Разве я не справился с экономом?
– Он всех здесь замучил. Понесли его в хату, на своих двоих стоять не мог.
– Это только начало… – ожесточенно проворчал пес.
– На болотах, где барин стрелял тетеревов, есть избушка, ты мог бы укрыться там! И эконом туда не доберется, топи там глубокие, а мостки все сгнили…
– Там такие мухи, что никому от них спасу нет. Я в тех местах с барином на уток охотился.
– А в старой хижине угольщиков в лесу? Никто о ней не знает, правда, там часто прячется Хромой со своей стаей…
– Хромой! Это я ему голень справил, когда он на моего хозяина кинулся… этот мне не страшен… с сукой и ее щенками дело будет потруднее…
– Прячься на болотах, другого выхода нет, там столько птиц, что и с пропитанием трудностей не будет. А в клевере я зайчат видел…
– А может, службу где поискать? – неожиданно вставил Рекс.
– В деревнях сейчас недостаток, не кинут тебе даже гнилой картошки, а еще затравят или живодеру сдадут! Немцы в своей колонии тебя примут, они в господских псах разбираются, потом продадут в город, а не сумеют продать – откормят и съедят. Такое в усадьбе рассказывали. Эти свиньи в еде непривередливые. Хуже всего, что эконом тебе не простит, да и барыня так не оставит. Будут за тобой охотиться…
– Будут, будут!.. – проворчал пес равнодушно и, улегшись у воды, заснул.
Немой, раздевшись догола, пошел ловить раков.
«Принесу кухарке связку, тогда подобреет», – думал он, запуская руки во влажные корни ольх, в глубокие норы под берегом и под камни, лежащие на дне ручья. Ловил он ловко, не теряя из виду ворон, которые, спустившись тихонько из леса к воде, будто бы на водопой, постепенно приближались к гусятам, бродящим по мелководью.
– Эй, захотелось вам деликатесов! – крикнул Немой и бросил горсть грязи так, что вороны несолоно хлебавши полетели низко над полями, высматривая гнезда. А как только солнце стало клониться к закату и повеяло холодом, Немой начал сгонять гусей в стаю.