Бунтарь ее величества
Шрифт:
– Значит, Екатерина была права, когда требовала от своих следователей, чтобы они вызнали имена знатных единомышленников Пугачева, – сказал Волков, выслушав Ванин отчет. – Это у нее не мания преследования, что-то она знала… Очень интересно! Если вы узнаете имена аристократов, помогавших «казацкому царю», вы окажете историкам очень большую услугу.
– Выходит, нам надо отправляться в 1773 год, когда Пугачев поднял свое восстание и впервые назвался именем императора Петра III, – сказал Углов. – Явиться на Яик, нынешний Урал, встретиться с казацкими атаманами…
– Нет, зачем же на Яик? – возразил Игорь Дружинин. – Что, знатный
– Да, мысль верная, – кивнул Григорий Нойман. – Скорее всего, встреча знатного «заказчика» казацкого восстания произошла во время службы Пугачева в армии. Например, когда он, уже в звании хорунжего, участвовал в Русско-турецкой войне и отличился при взятии Бендер. Или позже, когда он, вступив в конфликт с законом (помог своему зятю Павлову бежать со службы), уехал в Польшу, чтобы там вернуться к легальной жизни. Этот период его жизни – самый темный. Неизвестно, с кем он там встречался.
– Значит, или Бендеры, или Польша, или Яик, – резюмировал Углов. – А в Бендерах он в каком году был?
– В сентябре 1770-го, – ответил Нойман.
– Выходит, нам с этого года и надо начинать свои изыскания? А закончить в январе 1774-го, когда Емельян Иванович был казнен?
– Закончить можно раньше, но не совсем, – покачал головой Нойман.
– Это как понимать?
– А вот так. До самой казни вам не имеет смысла оставаться – вы же не кино про жизнь Пугачева снимать отправляетесь. Начнете с 1770-го, проследите все связи Пугачева до момента его ареста осенью 1773-го – и можете возвращаться. Но ненадолго. Чтобы потом отправиться в следующий период царствования Екатерины Алексеевны.
– Ух ты! Выходит, мы теперь вахтовым методом будем работать? – воскликнул Ваня Полушкин.
– Можно сказать и так, – кивнул генерал Волков. – Царствование Екатерины было очень долгим, оно растянулось на тридцать с лишним лет. Что же вам, все эти тридцать лет там провести? Мы в руководстве посовещались и решили, что у вас будет два посещения. Первое, как я уже сказал, во времена Пугачевского бунта. А второе…
– Да, когда же второе? – не выдержал нетерпеливый Дружинин.
– А второе – в 1786–1787 годах. Это вершина успехов, достигнутых Екатериной. Годы самых блестящих побед русского оружия. Только что был присоединен юг России, Крым, и в 1787 году императрица совершила туда путешествие. Так что если мы хотим получить у Екатерины уроки успешного управления страной, то лучше всего это делать как раз в эти годы.
Трое друзей переглянулись.
– Да, необычное задание… – протянул Углов. – Такого мы еще не получали…
– Да, задание необычное, трудное, – согласился Волков. – Поэтому и подготовка к заброске на этот раз будет более долгой. Вы прослушаете целый курс лекций по эпохе Екатерины, их будут вам читать лучшие специалисты. Вам, Игорь Сергеевич, – повернулся научный руководитель к Дружинину, – предстоит детально ознакомиться с достижениями инженерной мысли того времени. Ведь на вас, как всегда, будет лежать обязанность обеспечить группу средствами, выполняя разного рода инженерные работы – в прошлые разы у вас это неплохо
– Да я уже думал, кто мог быть этим самым «покровителем Пугачева», – сказал Углов. – И знаете, что получается? Самая вероятная кандидатура – это генерал граф Николай Панин. Ведь именно он командовал армией в Бендерах, под его началом проходил службу хорунжий Пугачев. А я читал, что к Екатерине он относился без почтения, считал ее правление незаконным.
– Ну, вот и отлично! – довольно кивнул Волков. – Стало быть, у вас уже есть первый кандидат.
– Да никакой он не кандидат! – воскликнул Углов. – Этого не может быть!
– Почему же?
– Потому что граф Панин еще раз встречался с Пугачевым, но уже как его смертельный враг. Именно он командовал войсками, которые разгромили восставших под Оренбургом. И он же возглавлял следственную комиссию, которая провела первые допросы Пугачева в Симбирске. Между прочим, эти допросы велись с применением жестоких пыток! И знаете, что выпытывал граф Панин у «казацкого царя»? Имена знатных сообщников! Выходит, он самого себя требовал назвать, что ли?
– Да, действительно, не сходится… – заметил Игорь Дружинин.
Однако оба руководителя проекта, и Волков, и Нойман, не выглядели огорченными.
– И что с того? – пожал плечами генерал. – Да, первое предположение не подошло. Но разве граф Панин был единственным, кто имел претензии к Екатерине? Поищите, и вы найдете других. Так что мое распоряжение насчет списка возможных сообщников Пугачева не отменяется. Ну, еще вопросы у группы есть?
– Да, у меня вопрос, – заявил Ваня. – То есть не то чтобы вопрос, а вроде пожелания…
– Ну, давай свой вопрос-пожелание, – кивнул Волков.
– А нельзя ли забросить нас еще на десяток лет раньше? – попросил Полушкин. – Скажем, не в 1773-й, а в 1763 год?
– Это зачем же? Насколько я помню, в том году Пугачев женился. Ты что же, на свадьбе у него погулять хочешь?
– Нет, тут дело не в Пугачеве. Что мы все время только о нем? Будто в ту эпоху других интересных людей не было.
– Кого же ты имеешь в виду? – спросил Нойман.
– Михаила Васильевича Ломоносова – вот кого, – ответил Полушкин. – Мне всегда, еще с детства, хотелось его увидеть. Хоть одним глазком! Ведь такой человек!
Руководители группы переглянулись, и Григорий Нойман улыбнулся:
– Понимаю твое желание, мой юный друг. Понимаю и всемерно одобряю. Но ведь ты знаешь, сколько стоит одна заброска в прошлое, какая энергия на это уходит? Поэтому одобрять одобряю, но поддержать твое желание не могу. Как я уже говорил, вы не кино про ту эпоху снимаете и не на экскурсию отправляетесь. У вас есть определенное задание – извлечь уроки из нашего прошлого. И руководство будет считать задание выполненным только в том случае, если вы извлечете все уроки до последнего. А что до замечательных людей той эпохи – то ведь не один Михайло Ломоносов там имелся. Тут тебе и Суворов, и Румянцев, и Гавриил Романович Державин, и Карамзин… А Вольтер, с которым переписывалась императрица?