Бунтарь Гейдж
Шрифт:
Като и Пакс поворачиваются ко мне, нахмурившись в замешательстве.
— Гай не может быть перевертышем, — говорит Пакс.
Я указываю на тотем.
— Слухи верны. Он соединяет ДНК Примуса с любым, кто входит, и кажется, что способность к сдвигу может быть предоставлена.
Мира смотрит на меня.
— Ты выглядишь по-другому. Ты всегда была такой подтянутой? — Она спрашивает, тыча в удивительно твердую мышцу моей руки.
Я смотрю на свою руку, сгибая и замечая больше формы для моей мышцы, чем когда-либо. У меня тоже плоский живот.
—
— А способность перекидываться? — Спрашивает Като.
Прежде чем я смогу ответить, Гейдж мчится через отверстие в потолке. Я вижу хрупкие руки моей мамы вокруг него и доктора Примуса, Навим крепко прижимает ее к спине Гейджа. Когда они приземляются, доктор осторожно поднимает мою маму и бежит к тотему.
— Подожди! — Говорит мама прямо перед тем, как он помещает ее внутрь. — Позволь мне увидеть моего ребенка.
Я двигаюсь к ней, беря ее руку и прижимая к щеке.
— Мам, мне очень жаль. Я пыталась вернуться к тебе раньше. Это было…
Она обрывает меня, целуя мою руку.
— Ты самая замечательная дочь, на которую я когда-либо надеялась. Но если ты еще раз извинишься передо мной, я отшлепаю тебя перед всеми этими милыми пришельцами. Может быть, один из них даже получит некоторые идеи, когда они…
— Мама! Не могла ли ты просто пройти в камеру?
Она вздрагивает.
— Ты говоришь так привлекательно.
Я смеюсь.
— Пожалуйста, Навим.
Он кивает, аккуратно помещая ее внутрь и отступая, когда дверь закрывается. Никто не говорит. Мы все ждем, пока тотем мягко гудит, генерируя яркий свет изнутри, который частично просвечивает наружу. Я кусаю ногти, сжимая Гейджа другой рукой так крепко, что думаю, что это должно быть больно.
Дверь наконец открывается, и мама появляется. Навим быстро прикрывает ее халатом и склоняется над ней. Мое сердце колотится в груди, и дыхание перехватывает. Она не двигается. Она не может дышать.
Но потом она задыхается, кашляя слизистым материалом. Сразу замечаю, что у нее сильный кашель. Это не харкающий, дребезжащий до костей кашель, похожий на призыв смерти. Это совершенно нормальный кашель. И ее тело уже выглядит здоровее. Ее руки и ноги еще тонкие, но цвет вернулся к ней и ее вены не просвечивают. Она даже стоит с помощью Навима, и я ошеломлена, когда она встает на цыпочках и целует того в губы. Я не уверена, хочу ли отвернуться или поаплодировать ей. Вместо этого я подтягиваю Гейджа к себе и целую его. Это приятно, и мне все равно, кто видит.
Как только его удивление угасает, он целует меня в ответ, хватая меня за задницу. Я сжимаюсь, когда мое плечо посылает агонию через меня, и вижу, что Гейдж морщится от того, что обхватывает меня своими обожженными руками. Несмотря на это, мы все еще улыбаемся, как дураки, когда отдаляемся друг от друга.
— Как быстро, говоришь, заживают тела Примуса? — Спрашиваю я.
— Быстро. — Его глаза движутся вверх и вниз по моему телу, задерживаясь на моих
Я пожимаю плечами, скромно улыбаясь.
— Я думаю, тебе придется проверить меня сегодня вечером и посмотреть, как идет мое восстановление. Мне, конечно, нужно будет осмотреть и твои травмы.
— Конечно, — говорит он.
— Если вы двое закончили, — говорит моя мама, удивляя меня, заставляя краснеть глубже, чем я думаю, что когда-либо краснела в своей жизни. — Навим и я отправляемся домой. И я голодна, как и все, поэтому лучше бы он был таким же хорошим поваром, как и доктор, — хмурится она, глядя на пожилого Примуса. — Хорошо, что ты милый, — говорит она, хлопая его по заднице и вызывая удушливый смех у всех нас.
Я улыбаюсь, когда смотрю, как моя мама идет, на самом деле уходит рука об руку с Навимом. Она счастливее, чем я когда-либо ее видела. А я? Я даже не знаю с чего начать. Ну, это не совсем так. Я быстро благодарю всех, а потом хватаю наименее обожженную руку Гейджа, ведя его на поверхность Джектана.
Байк Гейджа рвет к нам сам по себе. Немного жутковато, правда. Приятно расположиться позади него, мои руки легко находят свой путь вокруг Гейджа. Мой разум вращается, когда мы едем, втягивая все, что произошло за столь короткое время. Гейдж ворвался в мою жизнь, как какой-то темный ангел, принося с собой опасность, но также принося мое спасение. Думаю, теперь я понимаю, что умирала немного внутри каждый день. Я люблю свою маму и все равно сделаю все, чтобы сохранить ее в безопасности, но провела всю свою жизнь в качестве сиделки. Сначала моему отцу, а потом маме. Я позволила этому определить меня. Я даже позволила этому ограничивать меня. Когда я вспоминаю, как чуть не вытолкнула Гейджа из своей жизни, потому что думала, что это помешает моей способности заботиться о маме, то не могу не дрожать.
Я ухмыляюсь, когда мы проезжаем через уже очищенные от деревьев площадки Джектана. Только несколько тел все еще задерживаются на окраине города, но даже это не привлекает моего внимания. Независимо от того, является ли это свидетельством того, насколько дестабилизированной последние несколько дней сделали меня, или как полностью сосредоточена на Гейдже, я не уверена. Я чувствую его пот и сладкую пряность. Я не знаю, как это описать, но это экзотично, свежо и чувственно, все обернуто вместе таким образом, что мне хочется схватить его за волосы и… Ну, хорошо. Будет время для этого позже.
Эпилог
Четыре месяца спустя
Гейдж
Я наблюдаю за Арией, как она сжимает спусковой крючок Рамоны, даже не дрогнув, когда шарик плазмы вырывается из ствола, направляясь к цели.
Рамона резко кашляет.
— Я уже говорила тебе раньше, — говорит она, плаксивым голосом. — Ты сжимаешь меня так, что я не могу дышать. Как, по-твоему, я могу ударить, если не могу дышать?
Ария хмурится, держа Рамону перед собой, как грязный носок.
— Ты же знаешь, что это я целюсь, верно?