Бунтарь
Шрифт:
— Согласен, я поверю в это, когда увижу, — говорю я.
— Ладно. — Кай бросает мяч, сжимает губы в жесткую линию и указывает на нас пальцем. — Вы отстойные и жалкие придурки. Можете просто сидеть дома и смотреть в пижамах гребаное «Аббатство Даунтаун». Я сваливаю.
— Даунтон, — говорит Уэстон. — Не Даунтаун. (Примеч.: «Аббатство Даунтон» — британский исторический телесериал, вышедший на экраны в Великобритании в 2010 г., в США — в 2011 г.)
— Ну, конечно, тебе лучше знать. — Кай закатывает глаза.
Уэстон поворачивается ко
— Может, поедем?
— Вы, нахрен, ненормальные? — Я выплевываю ответ. — Если меня поймают, я вылечу из команды.
Кай проверяет свои часы.
— Я ухожу через пять минут, так что…
— Если ты не будешь пить и общаться с девушками, то не нарушишь приказов тренера. — Слова Уэстона имеют смысл. — Так что, либо так, либо ты остаешься и сидишь дома в субботу вечером.
— Черт! — Я тру ладонями лицо. — Ты прав.
Кай громко хлопает и торжествующе смеется, и его смех разносится по всему первому этажу.
— Давайте, придурки. — Кай позвякивает своими ключами от машины. — Это пятичасовая поездка, а сейчас уже два. Вперед, вперед, вперед.
— Мне еще нужно собраться, — говорит Уэстон.
— Мне тоже, — говорю я.
— Это не гребаный отпуск, — стонет Кай. — Брось немного шмоток в сумку и достаточно.
На этот раз Кай Сантана сдержал свое слово.
Его двоюродный брат и вправду владеет клубом в Саут-Бич, и тут на самом деле есть VIP-комната, и мы действительно держимся в тени.
Здесь все по-другому. Никто нас не знает. Мы неузнаваемы, потому что сейчас межсезонье и наши фотографии не мельтешат по всем спортивным новостным каналам в каждом баре Северной Америки.
Сегодня вечером с нами нет толпы фанатичных поклонниц и групис, которые преследуют нас, умоляя о совместной фотографии, и суют свои номера телефонов.
Только парни.
Мы сидим в комнате цвета океанского дна. Кай и Уэстон потягивают напитки, которые стоят дороже, чем должны стоить с «семейной скидкой» Кая. В клубе пульсирует музыка и время от времени мимо занавеса из красных бархатных нитей проходят люди, с любопытством заглядывая, кто здесь, но внутри слишком темно и они слишком пьяны, чтобы что-то увидеть.
Я не испытывал такого рода анонимности со времен, когда был новичком. Я и забыл, как это хорошо.
— Итак. — Уэстон делает глоток скотча, упираясь локтями в колени. Он выглядит скучающим, хотя и настаивал на том, чтобы улизнуть из Гейнсвилла.
Мы бросаем взгляд на Кая, который стоит по другую сторону веревочного занавеса, беседуя с официанткой с фальшивыми сиськами, которая не перестает хихикать в его присутствии, хотя мы оба знаем, что Кай не такой уж смешной.
— Этот трахальщик сегодня вечером приведет ее в номер. Вот увидишь, — говорит Уэстон.
— Вообще не понимаю, почему мы делим один номер. — Я делаю глоток обычной воды из бутылки по завышенной цене.
— Потому что Кай самый прижимистый сукин сын по эту сторону Атлантики, — качает головой Уэстон. — Помнишь поддельный «Ролекс», который он купил пару лет назад?
Мы смеемся и наблюдаем, как Кай вытаскивает телефон из кармана и записывает в него номер официантки,
— Мне казалось, это ночь парней? — говорит Уэстон Каю.
— Идите на хрен, ребята. Я должен переспать с кем-нибудь. — Кай поправляет воротник рубашки и смотрит в сторону толпы возле бара. Он ненавидит, когда его не замечают. Это сводит его с ума. — Пойду, поищу туалет.
— Ладно, — говорю я, наблюдая, как он уходит.
— Он пошел не в туалет. Он просто хочет внимания, — заявляет Уэстон.
— Можно было догадаться. Он собирается меня рассекретить.
Уэстон пожимает плечами.
— Пока ты не пьешь и не сходишь с ума, у тебя все будет хорошо, чувак. Не переживай.
Мы похожи на отстойных придурков, сидящих в одиночестве. Только мы вдвоем. Никакого общения. Выглядит скучно, как ад.
Но я думаю, что это лучше, чем оставаться дома, кроме того, мы потратили пять часов, чтобы добраться сюда, поэтому ничего не можем с этим поделать.
Кай возвращается через двадцать минут с двумя бокалами в руке и тупой улыбкой на лице.
— Мы должны выйти отсюда. В баре сидит сногсшибательная блондинка, которая так просит хорошего траха, что я должен сделать ей одолжение сегодня вечером, — говорит он.
— Нет, чувак. — Я поднимаю руку. — Мы не будем этого делать. Мы пришли сюда не для этого.
Кай ставит свои напитки и выставляет руки перед собой.
— Огромные сиськи. Губы Анджелины Джоли. Длинные ноги. Я хочу ее.
Уэстон смотрит в мою сторону. Этот гребаный предатель еще раздумывает.
— Давай же, — Уэстон указывает на мою воду, — тебе все равно нужно пополнить запас.
Застонав, я выхожу за ними, направляюсь к бару и усаживаюсь на пустой барный стул в самом конце.
— Извините, — через мгновение раздается женский голос. — Вы не из «Гейнсвилльских Пум»?
Я поворачиваюсь к девушке, улыбаясь и кивая.
— Ага.
— Я большая фанатка, — говорит она, наклоняясь ближе к моему уху. Черт, здесь намного громче, чем было в VIP-зале. — Могу я тебя побеспокоить и попросить сделать селфи с тобой? Я твоя огромная фанатка. У меня есть все сезонные билеты, и я не пропустила ни одной домашней игры за три года. Я знаю всю твою статистику. Ты есть даже в моей команде по фэнтези-футболу. (Примеч.: Фэнтези-спорт — разновидность игры, в которую играют в интернете, где участники собирают виртуальные команды реальных игроков профессионального спорта. Эти команды соревнуются на основании статистических показателей этих игроков в реальных играх.).
То, что я должен сказать ей «нет», разбивает мое чертово сердце, но у меня нет выбора. Фотография меня в баре с такой симпатичной девушкой станет огромной проблемой. Я не смогу объяснить такое, если тренер узнает. Кроме того, неизвестно какая подпись будет под этой фотографией. Если я в чем-то и был уверен в последние несколько лет, так это в том, что некоторые люди на первый взгляд кажутся совершенно нормальными, хотя таковыми не являются.
— Мне очень жаль, — говорю я. — Это запрещено. Тем не менее, спасибо тебе за то, что болеешь за нас.