Бунтарка
Шрифт:
Слева от фуникулера на скале рос огромный кактус, весь увешанный сетями паутины. Когда приехали наверх, Элиана молча вышла из вагона; последние ступени она преодолела опустив голову и избегая любого контакта со спутниками. Выйдя на эспланаду, возвышающуюся над морем, она глубоко вздохнула и пошла следом за коллегами по крутым улицам, сохраняя небольшую дистанцию. Глядя на выстроившиеся по обе стороны дорогие бутики, Элиана подумала, что Капри – место выпендрежное и сверхмерно разрекламированное. Но тут гид свернул в улочку между двумя старыми стенами, увитыми лиловыми бугенвиллеями. За воротами в этих стенах скромные лестницы вели к виллам и паркам. Служащих ВСЕКАКО пригласили войти в решетчатую калитку, затем их повели по пальмовой аллее, освещенной фонарями. Под деревьями выстроились в ряд, подобно слугам при встрече хозяев, молодые люди и девушки в голубых куртках и в
– Я – Элиана Брён, тут, наверно, оставлено место на мое имя…
Однако слуга-итальянец не говорил по-французски. Уже слегка занервничав, телеведущая несколько раз кого-то толкнула, направляясь к местам, расписанным по протоколу. Она узнала своего шефа, главного редактора программ «Другого канала», бывшего министра промышленности, а также нескольких приглашенных, прилетевших авиарейсом, а в двух задних рядах большую часть своей группы. Поймала несколько взглядов, устремленных на нее и свидетельствующих, что некоторые узнали ведущую «Бунтарей». Овладев собой, Элиана кому-то из знакомых помахала рукой, с кем-то перебросилась словом-другим и с непринужденным видом громко объявила, что сядет сзади, так как «все зарезервированные места заняты». Она презирала иерархическую систему этого лагеря отдыха, но вдруг в первом ряду, в самом центре, обнаружила толстую завитую секретаршу, безумно довольную и громогласно объявляющую своему соседу:
– Не, у нас во ВСЕКАКО классно!
Уже не сдерживаясь, Элиана подошла к ней и объявила тоном выговора, каким обращаются к человеку, который слишком много себе позволяет:
– Извините, мадам, но это VIP-места!
Толстуха с извинениями вскочила, а бунтарка, облегчив душу, уселась в подобающее ей кресло.
4
– Не забудьте скрыть эти красные пятнышки… Видите, вот тут, под веком…
За несколько месяцев Марк Менантро достиг в разговорах с гримершами полной непринужденности, что свидетельствовало о его исключительной приспособляемости. В ту пору, когда он, молодой чиновник при кабинете министров, занимался исключительно взаимоотношениями политических сил, это показалось бы ему крайне нелепым. Но сейчас он готовился к каждому выступлению на телевидении со всей серьезностью, как некогда к экзаменам по конституционному праву. Оказавшись на виду после участия в одном из тележурналов, посвященном превращению его промышленной группы в телекоммуникационного гиганта, он приобрел вкус к известности, и теперь его больше всего заботило, как он выглядел во время интервью. А поскольку люди, окружавшие его, обыкновенно находили, что «просто прекрасно», он пребывал в полном восторге от своего успеха, наслаждался положением телезвезды и требовал делать такой грим, чтобы наилучшим образом выглядеть в свете прожекторов. Из-за развившегося телекокетства он отступил от жестких норм, вбитых воспитанием, обрекавшим его на постоянные усилия. В сорок пять лет он заново открывал жизнь как игру, учился следовать инстинктам и слегка расслабляться, как говорил его советник по связям с общественностью, который как раз вошел в комнату, попыхивая сигарой.
– Нет, Марко, нет, это слишком классически!
Менантро, вполне довольный своим летним бежевым костюмом, светло-голубой рубашкой и галстуком цвета лососины, состроил недоуменную гримасу; шевельнуть головой он не мог, так как подбородком прижимал бумажную салфетку, чтобы не запачкать гримом одежду.
– И что не так?
– Ты не можешь в таком виде объявить подобный проект! Можно подумать, что ты собрался на буржуазную свадьбу.
Слегка раздраженный, Менантро подумал, сколько времени он провел у своего портного, о попытках сделать что-то по-своему, которые его советник неизменно раскритиковывал. Вдруг он обратился к гримерше:
– Мадемуазель, все-таки обратите внимание на эти красные пятнышки под веком! – А потом шутливым тоном он поинтересовался: – А можно узнать твою очередную идею, соответствующую моде и духу времени?
Выпустив клуб табачного дыма на фрески в новогреческом стиле, украшающие переднюю, превращенную в гримерную, советник отвечал:
– Послушай, Марко. Во-первых, ты обращаешься к персоналу твоей корпорации на
И он изрек с некоторым математическим уклоном:
– Простота плюс равная дерзость, а?
Марк все так же сидел не шевелясь, подняв глаза, словно вопрос этот был адресован гримерше, занимающейся его веками. Все эти разговоры о впечатлении, которое он должен произвести, осточертели ему, но поскольку он окружил себя лучшими профессионалами, то считал нужным прислушиваться к ним.
– Равная чему?
– Равная футболке!
Уверенный в том, что произведет эффект, советник по связям взмахнул перед зеркалом хлопчатобумажной футболкой, на которой был напечатан портрет Артюра Рембо. Менантро улыбнулся:
– Может, не стоит перегибать?
– Разумеется, ты выйдешь не в джинсах и сандалиях на веревочной подошве. Но раскованность футболки смягчит строгость костюма, и потом это будет точно соответствовать содержанию твоего высказывания.
Неожиданно эта идея показалась ПГД забавной. Молодая гримерша прошлась пуховкой по его щекам и лбу, отчего поднялось облачко пудры, потом легонько промокнула кожу салфеткой. Упиваясь запахами косметики, Марк представил себе реакцию некоторых зажатых подчиненных.
– Ну что ж, попробовать можно… Мадемуазель, вы закончили?
Он пошел переодеться в соседнюю комнату. Когда минут через десять он вернулся, гримерша не смогла удержаться от улыбки. Менантро добросовестно облачился в футболку, однако покрытый гримом лоб и прямоугольные очки по принципу контраста подчеркивали недовершенность облика самого могущественного предпринимателя года. Советник по связям, видя, как выпирает в образе некая простоватость, подбежал к Менантро, чтобы придать непринужденности своему подопытному кролику. Он снял с него пиджак, вытащил футболку из брюк, слегка растрепал волосы и постепенно добился впечатления непринужденности и дерзкой решительности, подобающей великому ПГД.
Марк принадлежал к династии горных инженеров и долго был скромником. Родители вбили в него строгие принципы, и если он решался выступить перед приятелями во дворе во время перемены, то лишь для того, чтобы повторить совет, услышанный из уст отца. Если заваривалась потасовка, он пытался участвовать, но у него никогда не хватало смелости быть в первом ряду. Он мечтал шуметь на уроках, как другие, но никак не мог удержаться от того, чтобы первым ответить на вопрос учителя. Став студентом, он следовал маршрутом, установленным для молодых людей вроде него. Прилежный зубрила, он прошел через все подготовительные курсы и получил все необходимые степени, в двадцать пять лет выглядел как бывший министр, приобретя бесценную манеру говорить с поджатыми губами. Он не стал бы отказываться от приключений, посещал бы актеров, попробовал бы легкие наркотики… но никто при нем не закуривал косячок, и он ограничился тем, что взял несколько уроков пения, причем и в этом был чрезвычайно добросовестен, словно крайности были для него закрыты и ему было начертано судьбой стать крупной шишкой, иметь шофера, а впоследствии получить орден Почетного легиона.
После окончания Национальной школы администрации Марк поступил на службу в министерство финансов, где ему поручили подумать насчет приватизации государственных предприятий. Освобождаясь от многих промышленных групп – в соответствии с экономическими лозунгами текущего момента, – государство надеялось пополнить иссякшую казну. Дабы облегчить эту задачу, Менантро и его коллеги написали множество докладных с абсолютно одинаковым выводом: перейдя в руки частных акционеров, эти предприятия станут стократ рентабельнее. В благодарность за труды молодые питомцы Национальной школы администрации были назначены на ключевые посты в группы, которые в ближайшее время планировалось приватизировать, где им предстояло проявить свои незрелые управленческие таланты в неявной связи с властями. Чтобы обеспечить успех приватизационной кампании, они выставляли на продажу только процветающие предприятия, а все убыточные оставляли в государственном управлении. Они распределились по самым лучшим предприятиям национальной промышленности: один стал заместителем директора нефтяной компании, другой – вице-президентом страхового общества и т. д. Марк Менантро остановил свой выбор на Всеобщей кабельной компании, промышленной группе, специализирующейся на производстве электрического оборудования, в сферу интересов которой входило то, что его безумно интересовало: новые технические виды связи.