Бурелом
Шрифт:
Глаша постучала в дверь. На стук долго не выходили. Гликерия стала прохаживаться мимо окон.
— Вы к нам? — Перед ней стояла миловидная девушка лет семнадцати и вопросительно смотрела на Глашу.
— Ага. Мне нужно повидать Ивана Васильевича Шмакова.
— Папа, кажется, дома. Вы звонили?
— Я не знаю как, — смутилась Глаша.
— Вот видите шнур? Стоит только дернуть за него, и в квартире послышится звонок. Вот так. — Девушка взялась за шнур. Было слышно, как за дверью задребезжал колокольчик, и показался сам хозяин, пожилой мужчина с добрыми
— Кто с тобой, Поля? — спросил он дочь и перевел глаза на Глашу.
— Я с Ольховского кордона. Племянница Леонтия. Он просил передать вам поклон, — ответила Глаша.
— А-а, хорошо. Заходите, — приветливо заговорил Шмаков.
— С Леонтием мы вместе тянули солдатскую лямку. Проходите в комнату. Ты что, по какому случаю приехала? — продолжал он расспрашивать молодую женщину и обратился к жене: — Мать, поставь-ка самоварчик. Надо гостью попоить чайком.
— Спасибо, я уже пила. — Глаша опустилась на стул и оглядела неказистое помещение мастерской. Перед окном с зеленоватыми стеклами стоял небольшой верстак. На нем сапожный инструмент и начатая работа. В углу куча старой обуви, принесенной для починки. Прямо от входной двери виднелась вторая, ведущая во внутренние комнаты.
— Как здоровье Леонтия? — обратился Шмаков к неожиданной гостье.
— На ноги стал жаловаться. Да и тетка не шибко хвалится здоровьем, — вздохнула Глаша и обвела еще раз глазами помещение. — Насчет работы приехала, — после короткого молчания заявила Глаша.
— Почему на кордоне не жилось?
— Так.
— С Леонтием или с теткой поссорилась? — продолжал допытываться хозяин.
— Нет, жили хорошо. — Глаша затеребила концы узелка, лежавшего на коленях. — От других людей обиды терпела да и сейчас боюсь.
— От кого это?
— Старый свекор житья не дает. Председателем сельской управы он теперь. А второй-то муж у меня в партизанах. Ушел с отрядом на какой-то Троицк.
— А-а, теперь, понятно. Насчет работы не беспокойся, устроим.
— Тут одна бабочка, с которой ехала вместе в поезде, посулила поискать мне место.
— А твоя новая знакомая сказывала, где работает?
— Говорила. На каком-то острове в ресторане. Что это за штука ресторан, я и не знаю.
— Как ее зовут?
— Анна.
— Понятно, — произнес довольным тоном Иван Васильевич. — Мы найдем тебе более спокойное место, а сейчас я поработаю, а ты погуляй пока с Полей по городу. Поля, не забудь, о чем я тебя просил.
— Хорошо, папа. — Девушка ушла в соседнюю комнату и вскоре вернулась. Женщины вышли.
Дня через два после приезда в Челябинск Глаша по рекомендации какой-то одетой по-городскому женщины, с которой свел ее Иван Васильевич, устроилась домашней прислугой к начальнику разведки штаба генерала Ханжина полковнику Строчинскому.
В первый же день, когда Глаша мыла посуду на кухне, между супругами Строчинскими произошел короткий, но выразительный разговор.
— Где ты взяла новую прислугу? — спросил Строчинский.
— Мне ее рекомендовала жена подполковника Неустроева,
— Но у новенькой нет документов, — заметил муж. Помолчав, добавил: — При моем служебном положении принимать в дом человека без паспорта более чем неразумно, — сказал он раздраженно.
— Господи! — всплеснула руками Строчинская. — Да ведь она недавно приехала из деревни, малограмотная крестьянка. Чего ее бояться?
— Откуда ты знаешь, что она недавно из деревни?
— Боже мой, ты и здесь подозреваешь происки красных. Нет, это ужасно! — Госпожа Строчинская сжала виски. — Ты в каждом человеке видишь большевика. У тебя выработалась нездоровая мнительность.
— Но, дорогая, осторожность никогда не мешает.
— Можешь читать свои сентенции другим, но не мне. В конце концов, мне все это надоело. — Хлопнув дверью, Строчинская вышла.
Хозяин кабинета, где происходил разговор, в раздумье поиграл карандашом и, вздохнув, уставился в окно. Ссора с женой ему была неприятна. «Сделаю запрос», — решил он.
Через несколько дней пришел ответ.
«Жительница села Косотурья Гликерия Ильинична Сычева, 22 лет, малограмотная, под судом и следствием не значится, по сведениям, выбыла из села на заработки.
Начальник уездной милиции Егоров. Город Павловск».
Строчинский еще раз пробежал бумажку и положил ее в стол.
ГЛАВА 8
Получив документы на имя Афанасия Курочки, Прохор явился по указанному адресу в Челябинск на Слесарную улицу к подпольщику Васанову Имамутдину Хасановичу, или, как его обычно звали, Ивану Харитоновичу. Работал он кондуктором на железной дороге и был связным военной секции подпольного комитета. На квартире Васанова Прохор встретился с Василием Киселевым, который до вступления «добровольцем» в полк имени Шевченко служил электротехником в поезде, приписанном к станции Челябинск.
— Как у тебя с документами? — выслушав Прохора, спросил он.
— Как будто все в порядке, — улыбнулся Черепанов. — Теперь я Афанасий Курочка из села Никольского Кустанайского уезда. Мои предки...
— Да ты не беспокойся о предках, — перебил его Киселев. — Наш куренной атаман, капитан Святенко, делает отбор добровольцев по принципу одного из литературных персонажей: «— Горилку пьешь? — Пью. — Тютюн куришь? — Курю. — Добрый козак будешь». — В полку есть люди разных национальностей. Но основной костяк составляют выходцы с Украины, так называемые выселенцы со времен войны с немцами. Постарайся на первых порах показать себя перед Святенко настоящим строевиком. Он это любит. Ты должен твердо усвоить одну азбучную истину — конспирацию. Святенко, возможно, направит тебя к бунчужному Пацику Степану. Пацик — бывший семинарист Челябинской учительской семинарии. Он возглавляет подпольный комитет полка. Он и зачислит тебя в одну из пятерок. Ты будешь знать членов только своей пятерки. Тебе, вероятно, говорили, для чего создан полк имени Шевченко?