Буревестник

Муркок Майкл Джон

– Именно об этом. Джагрин Лерн заключил договор с Хаосом – со всеми Владыками Хаоса, не только с Мертвыми Богами, – потому что Хаос страшится планов судьбы относительно будущего Земли и пытается воспрепятствовать этому, захватив власть на нашей планете. Владыки Хаоса достаточно сильны и без помощи Мертвых Богов. Дарнизхаан должен быть уничтожен.

– Передо мной невозможный выбор, Сепирис. Если я отдам Буревестник, то, наверно, смогу выжить на травах и снадобьях. Но если я отдам его, чтобы вернуть Заринию, то Хаос развернется в полную силу, и у меня на совести будет лежать чудовищное преступление.

– Кроме

тебя, никто не сможет сделать этот выбор.

Элрик погрузился в размышления, но выхода найти не смог.

– Принеси второй клинок, – сказал он наконец.

Сепирис вернулся к ним некоторое время спустя с вложенным в ножны мечом, который внешне почти не отличался от Буревестника.

– Так что, Элрик, ты получил объяснение пророчеству? – спросил он, не выпуская из рук Утешитель.

– Да, вот он – брат ноши роковой. Но последняя часть – куда мы должны направиться?

– Я тебе скажу, когда настанет время. Хотя Мертвые Боги и силы Хаоса знают, что у нас второй меч, им неизвестно, кому мы служим на самом деле. Мы служим судьбе, как тебе это уже известно, а судьба сплела для этой Земли такую ткань, которую нелегко изменить. Однако изменить ее все же можно, и наша задача в том, чтобы это не произошло. Тебе предстоит пройти испытание. В зависимости от того, как ты себя проявишь, по какому пути пойдешь, мы по твоем возвращении в Нихрейн примем решение, что нам следует тебе сообщить.

– Вы хотите, чтобы я вернулся в Нихрейн?

– Да.

– Дай мне Утешитель, – не раздумывая сказал Элрик.

Сепирис протянул ему меч, и у Элрика оказалось по мечу в каждой руке, а он словно взвешивал, какой ему предпочесть. Оба меча, казалось, постанывали, узнав его, оба питали энергией его тело, и ему уже стало казаться, что он и сам выкован из стали.

– Я всегда считал, что они наделены силой, которая гораздо мощнее, чем мне кажется. Есть одно качество, которым они обладают, когда находятся рядом, и этим качеством мы сможем воспользоваться в нашей борьбе с Мертвыми Богами. – Он нахмурился. – Но об этом потом. – Он уставился на Сепириса. – А сейчас скажи мне, где найти Дарнизхаана?

– В долине Ксаньяу в Мииррне.

Элрик протянул Утешитель Дивиму Слорму, и тот осторожно взял его.

– Так какой ты сделаешь выбор? – спросил Сепирис.

– Кто знает? – с горькой бесшабашностью сказал Элрик, – Может, Мертвых Богов можно победить… Но вот что я тебе скажу, Сепирис. Если я смогу, то этот бог пожалеет о своем возвращении, потому что он совершил единственное, что могло разгневать меня так сильно. А гнев Элрика из Мелнибонэ и его меча Буревестника может уничтожить мир!

Сепирис поднялся со стула, брови его взметнулись вверх.

– А богов, Элрик? Богов он может уничтожить?

Глава пятая

Элрик, похожий на гигантское пугало – худой и неподвижный, сидел на мощной спине нихрейнского жеребца. Его мрачное лицо превратилось в маску, скрывающую все чувства, а малиновые глаза горели в глубоких глазницах, словно угли. Ветер трепал его волосы, но он сидел ровно, глядя перед собой, рука с длинными пальцами покоилась на эфесе Буревестника.

Время от времени Дивим Слорм, который с гордостью, но не без опаски поглядывал на свое новое оружие, слышал, как его меч перекликается со своим братом и вибрирует у него на боку. Только позднее стал

он задавать себе вопрос: во что превратит его этот клинок, что он даст ему и что потребует взамен. С тех пор как такие мысли стали одолевать его, он старался держать руки как можно дальше от меча.

Когда они приблизились к границам Мииррна, на них напал отряд дхариджорских наемников – джаркорцев, которые пошли в услужение победителям. Это были мелкие грабители, которые, на свое несчастье, оказались на пути Элрика. Они с ухмылками погнали лошадей в направлении двух всадников. На их шлемах колебались черные плюмажи, поскрипывали латы, позванивал металл. Их главарь, косоглазый коренастый громила, вооруженный топором, остановил коня перед Элриком.

По команде хозяина остановился и конь альбиноса. Не изменяя выражения лица, Элрик легким грациозным движением обнажил Буревестник. Дивим Слорм последовал его примеру, молча разглядывая смеющихся наемников. Он удивился тому, как легко меч скользнул из ножен.

И тогда, не дожидаясь вызова, Элрик взмахнул мечом.

Он сражался быстро, эффективно, без всяких эмоций. Одним ударом он разрубил наплечник главаря и тем же движением рассек его от плеча до живота, разрывая и плоть, и наспинный доспех, отчего из-под черного металла хлынул алый фонтан, и главарь заплакал, умирая. Несколько мгновений он оставался на коне, упав на его шею, а потом свалился на землю, застряв ногой в стремени.

Буревестник испустил громкий металлический рык наслаждения, и Элрик принялся бесстрастно рубить всадников, не оставляя им ни малейшего шанса, так, словно те не были вооружены и закованы в металл.

Дивим Слорм, непривычный к полуразумным повадкам Утешителя, попытался было действовать им, как обычным оружием, но тот рвался из его руки, нанося более правильные удары, чем его хозяин. Дивим Слорм ощутил особый приток энергии, одновременно чувственный и холодный, услышал свой торжествующий голос и понял, что его предки в сражении, видимо, были похожи на него.

Схватка закончилась быстро, и, оставив позади обездушенные тела, они пересекли границу Мииррна. Оба меча вкусили крови.

Элрик теперь был в состоянии лучше мыслить и действовать, а потому он ехал молча, ни о чем не спрашивая своего кузена, который был слегка разочарован тем, что Элрик не советуется с ним.

Элрик размышлял о прошлом, настоящем и будущем, формируя их в одно целое, упорядочивая. Вообще-то, он с подозрением относился к порядку, не доверял ему. Он считал, что жизнь хаотична, непредсказуема, в ней доминирует случай. Чтобы разглядеть в жизни порядок, нужно обладать особым зрением.

Он понимал кое-что в этой жизни и никого не судил.

Он знал, что носит меч, который необходим ему психологически и физически. Это было его безусловным признанием собственной слабости, нехватки уверенности в себе и уверенности в причинно-следственном механизме событий. Он считал себя реалистом.

Он знал, что, хотя любовь его временами принимает странные формы, он любит свою жену Заринию и готов умереть, если это нужно, чтобы спасти ее.

Он знал, что если хочет выжить и сохранить свободу, которую завоевал в сражениях, то должен добраться до логова Мертвого Бога и сделать то, что потребует от него ситуация. Он знал: хотя он и служит Хаосу, но предпочел бы делать то, что ему нравится, в мире, управляемом Законом.