Буревестник
Шрифт:
Ветер упал, и теперь корабль Джагрина Лерна двигали вперед только пятьсот пар рук на веслах. На палубе воины заняли свои места перед абордажными платформами, которые должны будут опуститься на вражеские корабли и образовать мосты для штурма.
Элрик вынужден был признать, что Джагрин Лерн хорошо подготовился. Он не полагался на одну только потустороннюю помощь. Таких хорошо оснащенных кораблей Элрик еще не видел.
Элрик решил про себя, что флот южан обречен. Сражаться с Джагрином Лерном – это не отвага, это безумие.
Однако
У него теперь не было Буревестника, с которым он среди людей чувствовал себя непобедимым. Без меча Элрик становился беспомощным. Таковы были факты. Поэтому он каким-то образом должен вернуть меч. Но как? Меч вернулся в мир Хаоса вместе со своими братьями: вероятно, его влекло непреодолимое чувство братства.
Элрик должен связаться с ним.
Он не осмеливался вызывать всю стаю мечей – боялся слишком искушать провидение.
Он услышал резкий звук, а за ним вой – гигантская катапульта произвела первый выстрел. Над океаном понеслось горящее ядро, но упало в воду, не долетев до корабля. Море вокруг вспенилось. Катапульту быстро перезарядили, и Элрик только подивился скорости, с какой новое горящее ядро подготовили к выстрелу. Джагрин Лерн посмотрел на Элрика и рассмеялся.
– Мое удовольствие долго не продлится – их слишком мало, чтобы оказать достойное сопротивление. Смотри, как они будут умирать, Элрик!
Элрик ничего не ответил, сделав вид, что потрясен и испуган.
Следующий снаряд поразил один из ведущих кораблей, и Элрик увидел, как по палубе забегали крохотные фигурки, пытаясь погасить пламя, но через минуту весь корабль был охвачен пламенем, и теперь те же фигурки, отчаявшиеся спасти свой корабль, выпрыгивали из этой массы огня в воду.
Воздух вокруг него наполнился звуками летящих огненных шаров, и южане, которые приблизились к врагу на расстояние, покрываемое их более легкими катапультами, начали отвечать на выстрелы пантанщев, и по небу теперь неслись тысячи огненных комет. Жара стояла такая, что Элрик вспомнил о своих мучениях в темнице с горящей жаровней.
Над морем плыл черный дым. Медные тараны кораблей вонзались в дерево вражеских судов, пронзая его, как пронзают вертелом рыбину. Элрик услышал сиплые крики сражающихся людей, скрежет металла о металл – началась рукопашная.
Но он теперь лишь смутно слышал звуки вокруг, потому что сосредоточился.
Наконец он почувствовал, что готов и его голос за шумом схватки, вероятно, не будет услышан человеческими ушами. И тогда отчаянным, нечеловеческим голосом он позвал:
– Буревестник!
Его агонизирующий разум повторил крик, и Элрик словно бы заглянул за кромку неистовой схватки, за границу океана, за границу земли – в пространство ужаса и теней. Что-то шевельнулось в тех краях. Великое множество тварей
– Буревестник!
Снизу до него донеслось проклятие, и он увидел Джагрина Лерна, указующего на него.
– Заткните пасть этому белолицему колдуну. – Взгляд Джагрина Лерна встретился со взглядом Элрика, и теократ облизнул губы, сделал паузу и добавил: – А если он не прекратит бормотать – прикончите его!
Офицер начал забираться по мачте к Элрику.
– Буревестник! Твой хозяин погибает! – Он извивался, пытаясь сбросить с себя путы, но тщетно. – Буревестник!
Всю свою жизнь он ненавидел этот меч, от которого так сильно зависел. А теперь он звал его, как влюбленный зовет возлюбленную.
Воин ударил его по ноге.
– Замолчи! Ты слышал, что сказал мой хозяин.
Элрик посмотрел безумными глазами на воина, который содрогнулся от этого взгляда и извлек меч из ножен. Одной рукой он держался за мачту, а другой приготовился нанести удар в сердце Элрика.
– Буревестник! – как рыдание вырвалось из горла Элрика это имя.
Он должен. Без него Хаос воцарится в мире.
Воин попытался нанести удар, но клинок не достиг тела Элрика, и тогда альбинос вспомнил, что Джагрин Лерн окружил его защитным колпаком. Магия теократа спасла его врага от гибели.
– Буревестник!
Воин от удивления открыл рот, и меч выпал у него из рук. Казалось, что-то невидимое ухватило его за горло, и Элрик увидел, как его ногти вонзились в собственную кожу и оттуда хлынула кровь. А потом медленно материализовались очертания, при виде которых Элрик облегченно вздохнул, поняв, что это меч, его собственный рунный меч вонзается в воина и выпивает из него душу.
Воин свалился с мачты вниз, а Буревестник повис в воздухе. Потом он перерубил канаты, которыми были связаны руки Элрика, после чего устроился в правой руке своего хозяина, демонстрируя тем самым свою внушающую ужас любовь.
И тут же украденная жизненная энергия воина стала вливаться в тело Элрика, и боль, мучившая его, исчезла. Он ухватился рукой за рею и перерезал остававшиеся путы. Теперь он повис на одной руке.
«Теперь мы посмотрим, Джагрин Лерн, кто будет смеяться последним».
Спрыгнув на палубу, он поднял люк и посмотрел на жалкую фигуру своего друга в трюме. Его явно оставили там умирать от голода. Испугавшись луча света, бросилась в угол крыса. Элрик спрыгнул в трюм и с ужасом увидел, что правая рука Мунглама уже прогрызена. Он взвалил тело на плечи, чувствуя, что сердце, хотя и слабо, все еще бьется. С этим грузом он поднялся на палубу.
Элрику нужно было решить нелегкую задачу – обеспечить безопасность своего друга и в то же время не упустить Джагрина Лерна. Элрик направился к абордажному мостику, по которому, как ему показалось, пробежал теократ. Но в этот момент на него бросились три воина. Один из них воскликнул: