Бури
Шрифт:
— Решила сесть на диету? — спросил мужчина.
— Куда сесть? — переспросила она.
— Ну, похудеть решила? — подмигнул он ей.
— Нет, — нахмурилась она, — просто я не хочу есть, я же сказала тебе!
— Кто тебя научил врать, Шанталь? — спросил Владрик. — Да ещё так неумело.
Она устало прикрыла веки. До чего он проницателен и как же это противно!
— Хорошо, я голодна. Но с тобой обедать не стану.
— Я тебе неприятен?
— Да.
— Отлично! — довольно сказал Владрик.
— Ты самый странный человек, которого я встречала
— Ты умеешь делать комплименты, а, Шанталь! — весело сказал мужчина.
— Это был не комплимент, — сердито ответила она, — я не сказала, что ты мне нравишься.
— Я тебе не нравлюсь?
— Нет, совсем.
— Но ты пялилась на меня там, на берегу, когда я ехал верхом, — усмехнулся Владрик.
— Я… я не пялилась! — Она возмущённо вскочила с места. Владрик тоже поднялся и положил руки на стол, ухмыляясь.
— Тогда смотрела.
— Ну да, смотрела. Ты красиво держался в седле. И конь твой был красивым.
— Угу, понятно. Ещё один комплимент.
Она нервно убрала с лица нечёсаные пряди.
— Владрик, перестань меня подкалывать.
— С чего бы? Мне нравится, когда ты звереешь, Шанталь. Тебе идёт бешенство. Ты похожа на дикую кошку.
Она вдруг поняла, что единственный выход — это молчать и выполнять все его приказания. Она села на стул и начала есть свой круассан, не проронив больше ни слова.
После обеда Владрик ушёл, не сказав ей, куда и зачем. Да она бы и не стала его слушать — ей было безразлично, чем он занимается в этом мире. Всё время, пока его не было, она звала Промежуток и Онана. Её было уже наплевать на гордость. Ни тот, ни другой не отвечали. Она понимала, что не сможет убежать — страх высоты был слишком силён, к тому же входная дверь была заперта. Она ощутила себя пленницей этого красивого и наглого острослова, но не напугалась. Пусть попробует теперь сунется к ней: она найдёт, чем побольнее засветить по его мерзкой роже!..
Глава 8. Сон третий
…Трудно внимать чужой боли, но ещё труднее её упускать. Я знала, что если оттолкну видения, то горько об этом пожалею. А потому глядела в них как в зеркало, и в чужих поступках представляла свои, неведомыми чувствами взращивала силу в сердце. Родные. Любимые. Кто они? Я по-прежнему не могла ничего вспомнить…
…Вот так и проходили их дни. В мире, где не было солнечного света, раны заживали долго. Кристиан не мог нормально ходить — у него ко всему прочему была ушиблена спина, и Алеард и Конлет тащили его по очереди. Правда, Конлет был не в силах закинуть его на спину, и поэтому он просто подставлял плечо для опоры. Алеарду было плохо. У него болела голова, он с трудом двигал правой рукой, хотя к счастью левая у него была такая же сильная. Из них троих только Конлет был полностью целым. Он замкнулся, стал молчаливым, но это было взрослое молчание. Он один ходил искать воду, разведывал местность и дежурил, когда они спали. Кристиан и Алеард теперь годились только на то, чтобы устраивать лагерь и выкапывать горькие корешки.
Штурману
Роботы по-прежнему преследовали их. Неутомимые и безразличные, они появлялись то предсказуемо, то совершенно неожиданно. Убегать от них стало намного труднее, и приходилось хитрить. Пока Алеард уносил Кристиана, Конлет отвлекал их. К счастью, бегал он быстро.
В один из дней робот всё же ранил техника — правда, легко. Ему попало по лицу куском стекла, и возле левой брови появился крошечный шрам. Вечером (если здесь вообще бывали вечера!) они отпраздновали это. Им нужно было чем-то отвлечься, и Кристиан пытался изобразить убегающего Конлета, скача на целой ноге вокруг костра. Алеарду было больно смеяться, но он не сдерживался. Конлет тоже хохотал — так, как никогда не смеялся на Земле.
— Конлет, отныне мы будем звать тебя зайцем.
— Обижаете, ребят! — расхохотался парень. — Я также труслив и лопоух, вы это хотите сказать?
— Нет, просто ты скачешь точно также: лапы вперёд, уши назад. Как ты через стену сиганул — мама родная! — искренне восхитился Алеард. — Тебе даже Алекс позавидует.
— И я, хотя я и не завистливый, — согласился Кристиан. — К чему было столько лет учиться выкрутасам вроде безумных шлепаний с трёхэтажной высоты, если здесь я могу только уныло волочиться по земле в виде израсходованного человека куска! — возмутился он. — Сальто через голову, двойное! Ага! Кверху задницей грохнуться, да потом ещё затравленно жмуриться по сторонам — вот на что я годен теперь! Поглядите. Нет, вы посмотрите на меня! Охо-хонюшки…
— А я? — подхватил Алеард. — Как ты говоришь — креативный? Как раз про меня. Я креативно спалил себе волосы. Короткая стрижка, опля — и готово!
— Ерунда! — отмахнулся Кристиан. — Давай тебя лучше побреем. Омолодим. Гляди, какой Конлет красавчик! А всё потому, что он не такой бармалей, как ты, Алеард. Я-то что… Мне можно бороду до пуза вырастить, на мою оригинальную дебильную внешность это никак не повлияет.
— Я оброс! — сквозь смех возразил техник. — Обородился… тьфу ты! То есть…
— Ощетинился, во! — подмигнул ему Алеард. — Вернёшься в реальный мир — как есть подружку найдёшь.
Конлет слегка покраснел, чем развеселил Кристиана окончательно.
— Ой, да ну что ты, Алеард… Не проказничай. Гляди, заяц от твоих комплиментов расцвёл, словно полевой мак!
Конлет хрюкнул, закрывая лицо ладонью. Плечи его тряслись.
— Честное слово, ребят… Вы меня и правда смутили!
Кристиан довольно фыркнул.