Бурный финиш

Фрэнсис Дик

– Но поверьте, мой дорогой мальчик, – сказал он, – что я никогда не желал вам ничего дурного. Кому угодно, но не вам.

– Спасибо, – сухо отозвался я.

– Когда вы попросили у меня место, я чуть было вам не отказал. Но, во-первых, я был уверен, что вы долго не задержитесь, а во-вторых, ваше имя придавало конторе определенную респектабельность, что было бы нелишне. – Он вздохнул и продолжал: – Вы меня удивили. Вы так хорошо справлялись с работой... Очень хорошо. Даже слишком. Конечно, мне надо было с вами расстаться, когда умер ваш отец. Но я упустил эту

возможность. Проявил эгоизм. Дождался, пока вы не наткнулись на то, что мы так тщательно скрывали.

– Это сделал Саймон Серл, – напомнил я.

– Саймон тоже, – охотно согласился Ярдман. – Очень жаль. Он тоже был поистине бесценным работником. Аккуратный, надежный. Просто незаменимый.

– Не могли бы вы поправить мне рубашку? – попросил я. – Очень холодно.

Ярдман молча встал и привел мой костюм в надлежащее положение. Прикосновение ткани к ожогам было неприятно, но это с лихвой возмещалось зашитой от холода.

Ярдман снова сел на свое место, закурил новую сигарету от окурка, не предложив закурить Раус-Уилеру.

– Поверьте, мой мальчик, я вовсе не собирался брать вас в нашу поездку из Милана. Когда мы вылетали из Гатвика, я собирался устроить нечто, что заставило бы вас задержаться и опоздать на самолет.

– Например, застрелить мою девушку, – мрачно сказал я.

– Нет, разумеется, – огорченно возразил он. – Я понятия не имел о ее существовании, пока вы мне ее не представили. Я тогда решил: а не посоветовать ли вам провести с ней денек-другой, чтобы мы могли спокойно полететь дальше без вас? Он, – Ярдман указал на покрытое одеялом тело Патрика, – сказал, что вы от нее без ума. К несчастью для вас, мой мальчик, он рассказал еще и о том, как всерьез вы занялись поисками Серла. Он рассказал нам о флаконе с таблетками. На такой риск мы уже не могли пойти.

– Риск, – с горечью повторил я. – Оказывается, все дело в риске.

– Разумеется, мой мальчик, – сказал он. – Риск – слишком большая роскошь в нашем деле. Мне и так постоянно приходится рисковать. Это может плохо кончиться. В данном случае я оказался прав. Вы сами мне сказали, куда собираетесь, вот я и велел Билли последовать за вами и удостовериться, что пара голубков будет нежно ворковать, и ничего более. Но вы вдруг вылетели из ресторана как ошпаренные и понеслись в какую-то булочную. Билли поехал за вами на машине Витторио и позвонил мне оттуда. – Ярдман развел руками. – Я велел ему убить вас обоих и обыскать под видом прохожего, решившего помочь. Он должен был сделать это, как только вы выйдете.

– Вы не хотели даже узнать, было ли что-то во флаконе, кроме таблеток?

– Риск, – повторил Ярдман. – Я же вам сказал: для нас это слишком большая роскошь. Кстати, где записка Серла?

– Никакой записки не было.

– Ну конечно, она была, мой мальчик, – с упреком сказал Ярдман. – Когда Билли привез вас к самолету, вы проявили так мало удивления, не задавали никаких вопросов... У меня есть кое-какой опыт.

– Все в бумажнике, – пожал я плечами.

Он посмотрел на меня с одобрением и, перешагнув через Патрика, прошел в туалет, откуда

вынес мой пиджак. Он выложил содержимое карманов рядом с собой на доски. Когда он извлек стодинаровую купюру и развернул ее, оттуда выпал клочок бумаги и пучок сена.

– Поразительная беспечность, – сказал он, вертя купюру в руках. – Билли плохо спрятал деньги.

– Значит, в самолете было много денег?

– Колеса надо смазывать, – отозвался Ярдман, – а югославам глупо платить фунтами. Агенты требуют, чтобы им платили такой валютой, которую они могли бы тратить, не вызывая подозрений. Разумно. Я и сам так делаю.

Он повертел в руках клочок бумаги, потом стал разглядывать его на свет. Несколько секунд спустя он положил его обратно и поглядел на Раус-Уилера.

– "Людей", – ровно произнес он. – Когда это прочитаешь, мой мальчик, многое становится ясно. – Это было утверждение, не вопрос.

«Габриэлла, – молился я про себя, – выживи и все расскажи». Я закрыл глаза, пытаясь представить, какой она была тогда, на последнем обеде. Веселая, прелестная Габриэлла, любовь моя...

– Мой мальчик, – заговорил Ярдман сухим безучастным голосом, – с вами все в порядке?

Я открыл глаза и прогнал Габриэллу подальше от дьявольской интуиции этого человека.

– Нет, конечно, – сказал я.

– Вы мне нравитесь, мой мальчик. – Ярдман искренне рассмеялся. – Мне будет вас очень не хватать в агентстве.

– Не хватать? – удивился я. – Вы возвращаетесь?

– Ну конечно, – он тоже явно был удивлен. – А как же иначе? Моя транспортная система... кое-кем весьма ценится, и в ней есть постоянная нужда. Да, я возвращаюсь, только самолет с мистером Раус-Уилером полетит дальше.

– А лошади?

– И они с ним, – кивнул Ярдман. – У них хорошая родословная. Мы были готовы их убить, но нам сказали, что их примут живыми, учитывая их будущее потомство. Так что, мой мальчик, мы возвращаемся по железной дороге, одна партия с Джузеппе, другая с Витторио.

– Обратно в Милан?

– Именно. А наутро мы узнаем трагические новости. Самолет, на который мы случайно опоздали, потерпел крушение над Средиземным морем. И все, в том числе и вы, погибли.

– Но есть же радары...

– Мой мальчик, мы профессионалы.

– Хорошо смазанные колеса?

– Вы быстро все схватываете. Как жаль, что я не могу соблазнить вас перспективой присоединиться к нам.

– Почему бы и нет? – подал голос Раус-Уилер. Ярдман терпеливо ответил:

– А что я, по-вашему, могу ему предложить?

– Жизнь, – торжественно сказал Раус-Уилер.

Ярдман даже не удостоил его объяснением, почему это невозможно. Похоже, министерство финансов в лице Раус-Уилера немногое потеряло.

Из другого конца самолета послышался голос Билли:

– Мистер Ярдман, может, вы и мистер Раус-Уилер мне поможете? А то этот самолет весь изрисован разными надписями. Нам его придется красить заново.

– Хорошо, – сказал Ярдман, вставая.

Раус-Уилер не был расположен махать кистью.

– Я вообще-то не совсем готов... – начал он.