Буря на Волге
Шрифт:
В управлении коменданта города остались дежурить адъютант Мульков, помощник коменданта Сохранский, караул из шестнадцати бойцов и сформированная команда связи — двадцать два бойца.
Задребезжал телефонный звонок.
— Мульков! — быстро подняв трубку, ответил адъютант. — Что, как ты сказал? Говоришь, видимо-невидимо... Хорошо. Встретим!
— Чилим! — крикнул адъютант. — У тебя сколько штыков?
— Ни единого, мы карабины получили.
— А сколько бойцов?
— Двадцать два и я.
— В ружье! Занять оборону!
— Есть занять оборону! — крикнул
Красноармейцы выкатывали бочки с цементом на улицу, таскали порожние ящики, старые диваны, сломанные телеги со двора. Все это громоздили одно на другое, строили баррикаду.
В это время в комендатуру вбежал адъютант Гельфман с наганом в руке. Бледный, как полотно, он матерился вовсю.
— Мульков! Какого черта вы спите! Не видите, что творится на улице? Меня чуть не убили! Вот тут за углом, в Молочном переулке троих застрелили, все па-троны истратили, за мной пятеро громил гналось.
Снова задребезжал телефонный звонок.
— Подожди, — махнул рукой Мульков, снимая трубку.
— Принимайте гостей! Комендатуру ищут! — кричал в трубку дневальный кавалерийского взвода, который находился в здании напротив университета.
Толпа заняла всю Университетскую, головой вышла на Воскресенскую, а хвост еще загибался на Мало-Проломную.
Караул комендатуры и команда Чилима уже были наготове. Между двух цементных бочек был установлен пулемет кольт. Бойцы залегли за баррикадой. Ильяс лежал за бочками у пулемета, ожидая команду. Толпа запрудила всю Воскресенскую. На тротуаре подвыпившие громилы пинали убитого старика-еврея и во всю глотку горланили:
— Ага, тварь! Дождался! Всех вас сегодня перешлепаем!
На тротуаре у ворот университета, со стороны Воскресенской, лежала убитая женщина, длинные черные волосы закрывали ей лицо.
Громилы с криками и площадными ругательствами двигались дальше, ища новых жертв, намереваясь захватить комендатуру и кремль. Подпустив их поближе, комендантская команда открыла огонь из своего оружия. Пулемет Ильяса застучал, чеканно отсчитывая удары. Затрещали с обеих сторон винтовочные выстрелы, посыпались осколки, засвистели пули по мостовой. Смять и растоптать эту маленькую горсточку защитников громилам нс удалось. Они попятились, шарахнулись в стороны, во дворы, в соседние переулки, в поперечные улицы. Улица почти опустела, но стрельба не прекращалась, стреляли из-за углов и столбов. С Петропавловской бежал милиционер. Он махнул руками и кричал:
— Что вы делаете?! Вас окружают!
И действительно, мятежники, пробежав Мало-Проломную, уже поднимались по Петропавловке к Пассажу, заходя в тыл Чилимовой команде. Чилим с Ильясом перебежали к углу и начали поливать из кольта вниз по Петропавловке. Мятежники снова кинулись врассыпную и сгрудились уже на Большой Проломной; через толчок и Гостиннодворскую они бежали к кремлю, но там наткнулись на огонь трех пулеметов. Стреляли курсанты Татаро-Башкирской школы. Мятежники снова откатились на Большую Проломную и уже сгруппировались на Рыбнорядской площади, за рыбными лавками и ларьками.
Чилим оставил половину команды охранять
— Куда вы, батюшка? Вас там убьют! — раскинув руки, заголосила она.
— Ничего, бабушка, ничего, мы и сами умеем стрелять, — сказал Чилим. — Ты вот чего, бабуся, принеси-ка поскорее кусок красной тряпки.
— Сичас, батюшка! — крикнула старуха, скрываясь в подъезде. Она вытащила какой-то транспарант и передала Чилиму. Тот разорвал полотно на ленты и раздал бойцам, чтобы привязали на винтовки.
— Это зачем? - спросили бойцы.
— А затем, чтоб не побили свои, — ответил Чилим, Команда двинулась дальше. На спуске с Университетской лежали убитые и раненые. На Мало-Проломной снова завязалась перестрелка. Команда Чилима залегла и открыла ответный огонь. Мятежники не выдержали, отступили, частью на Горшечную, частью на Георгиевскую. Команда заняла рыбные ларьки. В это время подбежал к Чилиму старик-еврей.
— Товарищи, товарищи, — тихо заговорил он с Чилимом, озираясь по сторонам. — Осторожнее, тут за углом, на постоялом их полный двор.
Чилим, перехватив в левую руку наган, выхватил из-за пояса гранату и крикнул:
— За мной, ребята! Подготовить гранаты!
Он был страшен в своем гневе. Казалось, что один бросится на целую роту. Подбежав первым к раскрытым воротам с поднятой в руке гранатой, он закричал на всю улицу:
— Бросай оружие! Выходи!
Повалились винтовки. Мятежники, подняв руки, выходили на улицу. Ильяс с двумя бойцами складывал в кучу оружие, а Маркелыч с остальными строил в колонну обезоруженных. В это время подошли два грузовика. На одном из них с пулеметом и бойцами были начальник Укрепленного района Авров и его помощник Дернов, а на втором прикатили бойцы комендантской команды.
— Что вы тут делаете? — выскакивая из кабины с маузером в руке, спросил Дернов.
— Порядок наводим! Поглядите, сколько винтовок набрали, а вот это их хозяева, — ткнув гранатой в сторону колонны Чилим.
Винтовки начали грузить на машину. Ильяс, ругаясь по-русски и по-татарски, загонял в колонну пытавшихся удрать. Тут снова подбежал к Чилиму тот же старик, который указал постоялый двор,
— Товарищи, товарищи, — торопливо заговорил он.
— Что еще? — прервал его Чилим.
— Они меня чуть не убили, в дверь стреляли. Я через чердак по крышам убежал, я заведующий кассой, они там у денежного ящика своего часового поставили,
— Где, в котором доме?
— Вот, напротив, — махнул рукой он через площадь. — На третьем этаже.
— Ильяс! Маркелыч! Пошли! Пошли! — крикнул Чилим. — Ничего, не волнуйся, веди нас туда.
Тощий длинный старик, согнувшись, бежал впереди Чилима. Поднялись на третий этаж. Чилим заглянул в щель приоткрытой двери, держа наготове наган. Часовой его не заметил, он был занят важным делом: поставив к стене винтовку, старался штыком взломать несгораемый шкаф.