Буря слов 3
Шрифт:
Парень просиял.
– Вот и чудесно! Не плачьте больше, не надо! Ну что же вы плачете? Всё позади! Леди, вам невероятно повезло! Мы с отцом гнали…
Он говорил, говорил и говорил. Гладил её плечо и руки, заглядывая в глаза такими же голубыми глазами. Мягко улыбался, не замечая подсохшей, местами отвалившейся грязи…
Но принцесса всё смотрела на гоблина, в чьих глазах ещё горела искра. Но вот мигнула, дрогнула… дрогнули губы…
«Удачи, Колючка».
И искра погасла.
– Ненавижу гоблинов, – мимоходом заметил принц, сажая Колючку
– Я тоже, – помедлив, откликнулась она, чувствуя, как к ней придвигаются теснее, ближе.
– Вот так, леди… да… А теперь – во дворец! Там и поговорим, получше узнаем друг друга… Вы ведь не откажетесь?
– Нет, – Колючка собрала волю в кулак. Обернулась и заставила себя мило улыбнуться. – Не откажусь.
Принц просиял по новой. Всхрапнув, конь его пошёл рысью.
«Прощай, Шорк. Я не забуду тебя».
Далеко-далеко, вспугнув пирующих ворон, в петле дрогнуло тело прорицателя.
***
Пятнадцать лет спустя
– Смотрите, идёт!
– Вон там, глядите, глядите!
– Кланяйтесь!
По городскому рынку шла длинная, пёстрая процессия: дюжие парни-охранники, дамы, похожие на ярких щебечущих птиц, а в самом сердце – она. Та, что неизменно одевалась во все оттенки зелёного и носила исключительно чёрный жемчуг.
Их Мшистая королева.
Мать наследника.
– Опять по ряду с травами…
– Сама берёт, смотрит, нюхает!
– Нет чтоб служанку послать!
Шепотки были привычными. Казалось бы, народ должен был давно привыкнуть к причудам их властительницы, но нет. Каждый раз, как первый.
Вот и сегодня, пройдя по всему ряду, королева осмотрела весь зелёный товар, выбрала травку, что была по душе, и оставила как всегда щедрую плату. Затем, мазнув взглядом по простолюдинам, улыбнулась в ответ на поклоны и медленно пошла обратно в замок.
– Оставьте меня, – приказала Мшистая королева на границе своего сада.
Дамы и служанки бесшумно ретировались.
Королева огляделась.
Тихо, спокойно. Зелено.
Скинула туфельки и босиком, сжимая в руке купленный пучок, пошла по траве.
Только здесь королева могла быть собой. Только здесь она забывала придуманное имя – Колетта и становилась Колючкой, принцессой гоблинов, что пятнадцать лет назад взошла на ложе людского принца.
Сев у раскидистого дуба, королева поднесла пучок трав к носу. Ещё раз вдохнула аромат, что слегка напоминал дом. Леса, где было так интересно. Шорка…
При воспоминании о наставнике больше не накатывали слёзы: королева давно заморозила их в себе. Но горькие складки всё равно проявлялись у губ – таких же розовых, как и тогда, в день, когда случилось страшное и непоправимое.
– Мама!
В мысли ворвался голос. Королева встрепенулась, увидев, что к ней бежит сын. Вот добежал, плюхнулся у дуба и, как и она, тоже скинул обувь.
– Мне сказали, ты здесь. Что это? «Кошачье ушко», да?
Сын сунул нос прямо в пучок, с наслаждением вдохнул запах и потрогал треугольные листики.
– Оно. Лучшее
Королева улыбнулась. Принц любил растения с детства, и сын их целителя-травника считался его лучшим другом. Как и мать, принц любил этот сад и леса, а ещё – сказки о дяде Шорке.
«Расскажи ещё, расскажи!» – блестя голубыми глазами, бывало, просил маленький Шон. И королева рассказывала: каким он был смелым, как учил её защищать себя и ориентироваться в лесу…
Королева искусно мешала ложь с правдой. Несколько лет назад ей пришлось много и быстро лгать: назваться Колеттой, сказать, что падая, ударилась головой, и забыла, где жила, но смутно помнит одинокий дом в лесу и дядю-отшельника, умершего при пожаре дома, свой бег по опушке и того гоблина.
Впрочем, если принц и поверил ей, то его отец-король – нет. Тот, кто столь яро хотел уничтожить гоблинов, очень подозрительно отнёсся к незнатной избраннице сына. Но удар, что внезапно свалил его, убийцу её народа, сыграл обоим на руку. Вскоре принц, ставший новым королём, сыграл свадьбу с прекрасной Колеттой, и началась совсем другая жизнь…
Королева вздохнула. Столько лет прошло, а ведь она так и не полюбила мужа. Да, он был ласков, да, он явно любил её, да, он даже послушал её уговоры и отменил приказ отца, что требовал истребить всех гоблинов на корню, – но даже это не могло вызвать у королевы истинной страсти.
Стрела в горле Шорка навеки убила эту возможную страсть.
Но потом появился сын, и вот в нём-то королева души не чаяла. Шон был славным парнишкой: умным, добрым и любознательным. Достигнув тринадцати, он не бросился во все тяжкие, как иные сыновья знати, и не брезговал дружить с теми, кто был ниже его статусом.
А ещё – живо интересовался гоблинами. Теми, кого вместо полного истребления выгнали из домов, вынудив с трудом обживать новые, далёкие и почти бесплодные земли.
«Жалко их», – иногда говорил Шон. Королева же молчала, стискивая руки.
А потом король поймал одного гоблина.
***
– Лазутчик. Представляешь, милая? – спросил король Георгиан, зайдя в опочивальню. – У самого города шастал. И молчит ведь, паскудник! Как только его не спрашивали!
У королевы похолодели пальцы.
– Ты убил его?
– Нет, посадил в клетку. Пусть посидит, подумает, народ на него, злыдня, посмотрит… А будет артачиться, – глаза короля нехорошо блеснули, – поговорим по-другому.
Королева сжала кулаки.
– Ты хочешь развязать войну? Опять?
– Нет, милая Колетта, это они хотят развязать войну. Прислали лазутчика…
– Может, он просто охотился! – перебив, выпалила королева и запоздало прикусила язык.
Король вздохнул и, подойдя, поцеловал её в лоб.
– Ты такая добрая, милосердная, всех хочешь оправдать… За это я тебя и люблю. Пойми, Колетта, они до сих пор ненавидят нас. И мы должны их ненавидеть, иначе не выживем. Я выжду ещё три дня, а потом… потом всё же отдам его Фрэнсису. Он и так настаивал, что нужно сразу применять пытки.