Буря столетия
Шрифт:
– Пусти-ка, – говорит Джилл Энди, усаживает Джоанну и обнимает ее за плечи. Джоанна начинает рыдать.
Молли идет обратно к туалету. Оттуда выходит Майк с руками, мокрыми почти до локтей. Молли вопросительно на него смотрит, Майк в ответ качает головой и обнимает рукой за плечи. Когда они подходят к сидящим на скамье троим, Майк спрашивает:
– Энди, можно тебя на минутку?
Энди вопросительно смотрит на Джилл, и Джилл кивает. Она занята сейчас – успокаивает Джоанну.
В офис мэрии входят Майк, Молли и Энди. Урсула и Сандра обращают к Майку вопросительный взгляд.
– Да,
Сандра делает над собой колоссальное усилие.
– Да, сейчас. Мигом обернусь.
Майк изо всех сил старается сохранить спокойствие и делать все то, что полагается, хотя и не понимает толком, что полагается. Разве есть процедуры для подобных ситуаций?
Он замечает вошедших Санни Бротигана и Аптона Белла – они пришли полюбопытствовать, что тут делается сейчас. Майк спрашивает:
– Билли Соамс – вы уверены, что он мертв?
– Глухо, – говорит Санни. – А тут чего?
– Старая миссис Стенхоуп тоже мертва. Она в женском туалете.
– Святый Боже! – восклицает Аптон. – Что такое? Удар? Сердечный приступ?
– Самоубийство, – отвечает Молли.
– Билли все еще в сарае? – спрашивает Майк.
– Ага, – отвечает Санни. – Мы решили, что это лучшее место. Накрыли его сверху. Слушай, что за черт! Входит Сандра с одеялами в руках. Еще надо кого-то накрыть.
– Энди, вы с Санни накройте миссис Стенхоуп. Вынесите ее и положите рядом с Билли. Через заднюю дверь. Не стоит, чтобы народ видел, как носят трупы, если можно этого избежать.
– А Джонас? – спрашивает Санни. – Он же ее сын. Я видел его внизу, он вроде собирался ложиться…
– Будем надеяться, что он так и сделал. Жена ему утром скажет. Аптон Белл!
– Да, сэр!
– Спустись вниз и подбери человек пять-шесть из тех, что еще не спят. Ребят, которые смогут пройти полмили по глубокому снегу и не свалиться, если до этого дойдет. Ничего им не говори, скажи только, что я хочу их видеть.
– О'кей! – отвечает Аптон и скрывается вниз по лестнице.
В магазине за карточным столом, поставленным в секции консервов, сидят Хэтч, Джек Карвер и Кирк Фримен и играют в джин-рамми. Хэтч смотрит в зеркало наблюдения и видит: Генри сидит за столом Майка, откинувшись на спинку стула, руки скрещены на груди, голова опущена. Он дремлет. Робби чуть в стороне и наблюдает за Линожем, который вернулся в ту же позицию – ноги на кровати, колени раздвинуты, голова опущена.
Удовлетворенный Хэтч берет карту, улыбается и выкладывает карты на стол:
– Джин!
– Ах ты паразит! – досадует Кирк.
Крупным планом выпуклое зеркало наблюдения, и в него заглядывает Робби, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь. Увидев, что нет, он протягивает руку к столу, берет револьвер и встает.
Генри дремлет. Люди в магазине играют в карты. Робби с револьвером подходит к камере. Когда Линож начинает говорить, он говорит голосом старухи – матери Робби.
– Где Робби? Я хочу увидеть Робби перед смертью. Он сказал, что приедет. Робби, где ты? Я не хочу умирать, если ты не
Генри во сне чуть шевельнулся, но тут же заснул крепче. Реакция Робби – удивление, ужас, стыд… и его лицо каменеет.
– Я думаю, с нашего города тебя хватит, – говорит он, поднимает пистолет и направляет его между прутьев решетки.
Открывается наружная дверь мэрии, и выходит группа мужчин, готовая идти на помощь тем, кто уже в магазине. Как и было приказано, это все ребята здоровые: Аптон, Санни, Джонни Гарримая, Алекс Хабер и Стен Хоупвелл – отец Дэви. Стен – это тот самый ловец омаров, которого мы мельком видели в первой части, когда он перед штормом затаскивал лодку на несуществующий теперь городской причал. Они направляются к вездеходу, пробиваясь сквозь метель. В дверях стоят еще две фигуры: Майк и Молли. Молли накинула шаль, кутаясь в нее от холода.
– Это тот человек? – спрашивает Молли. – Тот, который схватил Ральфи в магазине? Да?
Майк не отвечает.
– Но с тобой ничего не случится? – спрашивает Молли.
– Нет.
– Этот человек… – продолжает Молли, -…если он человек… никогда не попадет в суд, Майкл. Я это знаю. И ты тоже знаешь.
Крохотная пауза.
– Может быть, от него надо избавиться. Пусть с ним произойдет несчастный случай.
– Зайди в дом, – отвечает Майк. – Пока уши не отморозила.
Она снова его целует, чуть более нервно.
– Возвращайся, Майк!
– Обязательно.
Она закрывает дверь, и Майк идет к вездеходу по следам остальных, склоняясь навстречу безжалостному ветру.
Залита солнцем спальня. В открытое окно дует летний бриз, и шторы медленно вздуваются колоколом.
Из ванной выходит Генри Брайт, одетый только в пижамные штаны и наброшенное на шею полотенце. Он подходит к окну, и из-за двери просовывается голова Фрэнка, его сына.
– Мама сказала: спускайся вниз к завтраку, папа! Над головой Фрэнка появляется голова Карлы.
– Не так! Мама сказала: спускайся вниз к завтраку, сонный и ленивый папа!
Фрэнк затыкает себе рот рукой и хихикает. Генри улыбается.
– Через минуту спущусь. Он подходит к окну.
За окном красиво, как бывает только в штате Мэн на пике лета – голубое небо над широкими зелеными лугами, круто спускающимися к воде с белыми гребешками. На море видны рыбачьи лодки, кричат и взмывают вверх чайки.
Генри у окна облегченно вздыхает.
– Слава Богу, это было во сне. Мне приснилось, что сейчас зима… буря… и этот человек в городе…
– Этот страшный человек, – поправляет его голос Линожа.
Генри резко оборачивается.
Хотя в его сне и лето, Линож одет так, как тогда на Атлантик-стрит перед домом Марты, когда мы видели его впервые: куртка, вязаная шапка, ярко-желтые перчатки. Он строит гримасу прямо в камеру, открывая полный рот клыков. Глаза его чернеют. Он протягивает волчью голову на трости в сторону Генри, и голова оживает, рыча и щелкая зубами.
Он отступает от серебряного волка, зацепляется за подоконник и выпадает с воплем.