Буря в Техасе
Шрифт:
Мак Болан же не любил тайн, особенно когда они касались деятельности мафии. А скважины Клингмана, без всякого сомнения, стали важным опорным пунктом мафии. И если компания перестала качать нефть, значит, в этом был кто-то очень серьезно заинтересован.
Тщательное расследование не приоткрыло перед пытливым умом Палача тайную суть игры мафии в Техасе. Но существуют и иные способы получения информации. Если нельзя собрать нужные сведения по крупицам, то, вероятно, можно добыть их силой оружия. В этом и заключалась суть дерзкого утреннего рейда на командный пункт мафии — своего рода шоковой терапии в духе тактики партизанской войны Болана.
Таким образом, если бы Болан услышал молчаливый вопрос Джека Гримальди: «Ради чего?», он мог бы ответить: «Ради будущего, Джек, ради жизни, избавленной от зла. Когда тебе противостоит всемогущий враг, ты просто бьешь его тем, что подвернется под руку, ты обрушиваешь удар со всей ненавистью, которая накопилась в тебе, а затем проверяешь, где это вместилище злобной силы дало течь».
Поэтому Болан явился сюда, чтобы уничтожить то зло, которое уже подняло голову в Техасе.
Он бывал здесь много раз, но только на бумаге. Мак знал эту местность так, будто прожил здесь всю жизнь, подробнейшим образом изучил каждое строение, все местные ориентиры и складки рельефа местности благодаря блестящей памяти Джека Гримальди, который несколько раз доставлял сюда боссов мафии после того, как они облюбовали это место для своих темных дел.
Пока «Сессна» медленно катилась по посадочной полосе, вздымая тучи пыли, Болан, пользуясь этим прикрытием, рванулся в сторону от самолета сжимая в руке свою неразлучную «красотку» — «беретту». Пистолет-пулемет, поставленный на боевой взвод и опущенный стволом вниз, колотил его по бедру. Пробираясь сквозь облака клубящейся пыли, которая никак не хотела оседать — и от этого в ней беспомощно вязли яркие лучи прожекторов, — Болан на слух пытался засечь противника и сблизиться с ним. Расчет времени был идеально точным. Наступил тот самый неуловимый момент, который отделял ночь ото дня: над горизонтом на востоке едва забрезжил слабый серый рассвет. Болан по опыту знал, что это время суток наиболее благоприятное для внезапной атаки на противника с целью застать его врасплох, если тот на протяжении всей долгой тревожной ночи бдительно нес сторожевую вахту.
В эту пору уходящей ночи даже самое чуткое ухо не всегда улавливало посторонние звуки.
Гортанный голос, лишенный каких бы то ни было признаков техасской гнусавости, громко потребовал выяснить, что за самолет приземлился на полосе, даже не запросив разрешение на посадку.
Другой голос отозвался с той стороны полосы, где находился Болан, и сообщил, что самолет был "...кажется, двухмоторной «Сессной-310».
— Должно быть, из Детройта, — решил первый голос с легким оттенком нервозности. — Интересно, кого это к нам принесло на сей раз? У кого-нибудь есть рация? Надо спросить, какого черта он даже не назвал себя.
Не замедляя бег, Болан поравнялся с контрольно-диспетчерским пунктом и оказался в освещенной зоне. Низкий силуэт строения четко вырисовывался на фоне серой полосы горизонта, луч прожектора, установленного на крыше, утыкался в густое облако пыли и терялся в нем, наполняя его внутренним красноватым свечением. Не останавливаясь, Болан дважды выстрелил в прожектор из «беретты», и чуть слышное покашливание «красотки» слилось со звоном разбитого стекла.
За долю секунды до того, как прожектор погас, Болан краем глаза увидел чью-то испуганную физиономию. Такое лицо уместнее смотрелось
Этот человек первым заметил Болана и, может быть, даже услышал приглушенные выстрелы «беретты». Рот его перекосился в молчаливом вопле, когда он попытался направить длинный ствол своего пистолета на неясный призрак, возникший из ночной тьмы. Но в этот момент погас свет, Болан бросился к «солдату» из Манхэттена, и в мгновение ока тот оказался сдавленным в могучих объятиях черного фантома. Мак прижал голову мафиози к своей груди, резко крутнул ее в сторону и услышал отчетливый хруст шейных позвонков. Свеча жизни незадачливого гангстера угасла тихо и мгновенно, будто ее задул порыв леденящего дыхания самой смерти.
Болан пару секунд стоял неподвижно, потом разжал руки, и безжизненное, нелепо изогнувшееся тело опустилось на землю.
С противоположной стороны рулежки, погруженной в темноту, кто-то крикнул:
— Черт возьми, проклятый свет погас!
Еще немного встревоженных голосов констатировали этот бесспорный факт, тем самым выдав присутствие на другой стороне посадочной полосы еще пяти-шести человек, о чем до этого Болан мог только догадываться.
Рядом с Боланом из полумрака возникла еще одна фигура.
— Эй! Что за?..
Свинцовый плевок 9-миллиметровой «красотки» взорвался красным фонтанчиком крови, осколков зубов и ошметков мозга любопытного. На свой скромный вопрос он получил исчерпывающий ответ «беретты» — «ф-ф-ют!».
Мафиози умер с громким криком, сменившимся ужасным бульканьем, когда кровь хлынула ему в глотку.
Кто-то истошным голосом завопил:
— Что за чертовщина там происходит?
Все нормально! Не совсем то, что нужно, но все же неплохо.
На этом тихий и скрытный этап операции закончился. Болан вложил «беретту» в кобуру — настала пора заявить о себе во весь голос.
Даже без высоких ковбойских сапог, в которые Джим Толуччи, по кличке Низкочастотник, обулся сразу по приезде в Техас, его рост составлял добрых пять с половиной футов. Весил он за двести сорок фунтов, и с его массивной фигурой резко контрастировало лицо, которое даже в состоянии покоя носило печать кипучей энергии и необузданного, дикого нрава.
Толуччи командовал всем, что происходило на участке Клингмана. Контингент местного гарнизона — мексиканцы по национальности — с самого приезда Джима на нефтеразработки стал называть его «капитаном». Такое обращение явно льстило и нравилось выходцу из каменных джунглей Америки, взращенному в уличных потасовках. Иногда, чтобы снискать его благосклонность и расположение, парни из мафиозной элиты тоже так его называли, правда, это случалось редко. Между собой мафиози окрестили своего босса Зверем. Чаще всего в обиходе была кличка Низкочастотник, но при непосредственном обращении всегда звучало «мистер Толуччи».
Низкочастотник имел в своем активе полный букет из уголовных преступлений, в том числе и несколько убийств, когда мафия устроила ему в двадцатилетнем возрасте «вступительные экзамены». Никто не считал его образцом уголовного совершенства или безупречным мафиози, даже капо, который лично санкционирован его прием в члены Организации, но никто не мог и отрицать его звериное чутье, коварство и инстинктивную жестокость, со временем обеспечившие Джиму Толуччи высокое положение в иерархии Организации.