Буря ведьмы
Шрифт:
— Я умею читать в мыслях, Елена. Он ловкач, один из тех, кто ищет легких путей.
Девочка молча сложила щетку и скребок в мешочек и подала кобыле ведро с водой, выплеснув немного влаги на Эррила.
— Да, ты проницателен и умен, Эррил. И понимаешь человеческие чувства, как никто иной.
Она тайком засунула руку в карман, где лежал желудь, напоминавший ей о том, что внешнее может быть очень обманчивым. Желудь был крошечным и слабым, но в нем дремало могучее огромное дерево.
А Эррил не видит и не знает этого — ни в ней, ни в Могвиде.
— Что
«Ничего», — мысленно ответила она.
Совсем ничего.
Эррил стоял спиной к лагерным кострам. Их огни причудливо освещали кромку мертвого леса, но почти не грели спину. Орда далека и недосягаема в своем отравленном царстве, но все же было бы неразумным отменить стражу. За Эррилом в кольце костров спал их маленький отряд. Там было тепло и уютно, и старый воин, стоявший сейчас за кострами в этом весеннем ночном холоде, мерз даже в куртке из оленьей кожи, подбитой мехом. Все казалось обманом и ложью в этой беззвездной ночи; все, даже грядущее утро, даже спрятавшиеся звезды, порой слабо просвечивающие сквозь рваные облака.
Не моргая, Эррил упрямо смотрел в сторону леса, пытаясь проникнуть в его тайну. Вечером все много спорили о том, как будет лучше пробираться через это отравленное место. Конечно, все согласились с тем, что возвращаться обратно не стоит, ведь, как донес волк, остальные пути перекрыты весенними потоками, — да и кто мог бы теперь поручиться, что и там нет какой-нибудь напасти, вроде этой? Нет, надо было рисковать и идти. Но все же сомнение до сих пор бродило в крови Эррила. Ведь вся ответственность за Елену лежала теперь только на нем.
— Надо идти вперед, — неожиданно пробасил Толчук за его спиной, словно прочитав сомнения старого воина. Все время их стражи огр просидел молча и неподвижно, как замшелый валун, и Эррил, честно говоря, даже забыл о его существовании.
— Знаю, — охотно отозвался Эррил, благодарный огру за то, что теперь мог заговорить о том, что его беспокоило, вслух. — Но правы ли мы? Ведь есть возможность вернуться обратно к племени Крала и переждать, пока горные реки не войдут в свои берега.
— Нет, мы на верном пути.
Уверенность огра удивила воина.
— Откуда ты знаешь?
Толчук потянулся, от чего раздались громоподобные щелчки и хрусты, но Эррил тут же забыл об этом. Огр открыл свою набедренную суму и вытащил какой-то огромный предмет, от которого, как от тлеющего угля, исходил глубокий ровный свет, мерцавший между когтями. Эррил тотчас узнал его — это было Сердце — именно так Толчук называл этот огромный кристалл, кусок драгоценного Камня Сердца, залегавшего в глубинах страны огров.
Эррил уже видел этот кристалл раньше, но он никогда еще так не сиял. Старый воин не мог оторвать от камня взгляда. Его свечение, казалось, проникало в самую душу воина. Эррил даже ощутил, что голос его дрожит, когда он попытался все-таки уточить причину такой уверенности.
— Каково же значение
Но Толчук вновь замолчал, превратясь в камень. Только белые струйки пара выходили из его широких вывернутых ноздрей. Прошло немало минут, прежде чем он тихо ответил:
— Я расскажу тебе кое-что, Эррил. То, чего никогда не говорил другим.
— Но что же?
— Давным-давно один из моих кровных предков по имени Нарушитель Клятв предал всю нашу страну. И в наказание наша страна прокляла нас. — Огр наклонился, застыдясь, и согнулся над своим камнем.
Никогда еще Эррил не видел огра в таком страдании, и, стараясь не смущать его больше, вновь отвернулся к лесу.
— Но что же сделал этот ваш Нарушитель Клятв?
— Никто этого не знает, — вздохнул огр и поднял светящийся камень выше. — Но проклятие было наложено. И в этом камне находится дух всех наших мертвых. И он будет там находиться до тех пор, пока они не смогут переселиться в иной мир. Но кроме этого в Сердце Камня живет и само Проклятие — черный червь, который пожирает души умерших вместо того, чтобы отпустить их в далекое путешествие в другой мир.
Эррил незаметно скривился. Что за глупейшая история!
— А я — последний потомок этого Нарушителя Клятв. Я осужден за то, что во мне смешаны две крови, никогда не иметь потомства. И потому пророчество говорит, что только я могу вынести все тяготы пророчества и уничтожить червя.
Эррил снова обернулся и посмотрел на камень, словно желал увидеть в нем этого самого червя. Но ничего не увидел.
— Но это проклятие... Как ты собираешься его уничтожить?
— Я должен узнать, что же сделал Нарушитель Клятв, и исправить содеянное, — Огр медленно убрал камень обратно в суму.
— Но ведь никто не знает, что сделал твой предок.
— Это так. Но как путеводную нить мне и дали это Сердце. Оно приведет меня туда, куда нужно.
Эррил начал понимать.
— Это сияние...
— Оно зовет меня вперед, ведет туда, где мне надо быть. Сначала оно свело меня с оборотнями, потом с девочкой, потом со всеми вами — и тогда камень потемнел и успокоился. Поэтому я знал, что надо остановиться, остановиться и быть всем вместе. Но как только снег начал таять, его призывы стали являться снова, и с каждым днем все сильнее. Теперь он просто торопит меня, вонзая в сердце острые крючья. Нельзя больше откладывать путешествие ни на день.
Эррил какое-то время смотрел на суму огра.
— Верю, — наконец твердо ответил старый воин и вновь повернулся к лесу. Рассказ огра придал ему решимости, но не унял страхов в его сердце. Камень или не камень, пророчество или нет, но ни то, ни другое не защитят их от укусов ядовитых пауков. — И все же, правильно ли ты понимаешь зов своего сердца, Толчук?
Вместо ответа огр снова вынул камень и, высоко подняв его, обратил к лесу. Кристалл ярко вспыхнул, затмевая пламя костров.
— У нас нет иного пути. Мы должны пройти через паучий лес.