Буря ведьмы
Шрифт:
Елена почти лежала на седле, вцепившись в гриву Мист. Позади нее жалобно и тревожно звенели колокольцы повозки, и полотнище полога отчаянно хлопало. Ветер свистел в ушах с такой силой, что девочка едва разобрала призыв Эррила быть наготове.
И скоро пламя стало уходить от ветра, углубляясь все дальше в гущу леса, прожигая в нем широкую неровную тропу. И ветер, словно понимая, что уже выиграл битву, немного поуспокоился, хотя и продолжал ровно и мощно дуть, гоня пожар все вперед и вперед. Это и был план путешественников — выжечь в лесу тропу такой ширины, чтобы можно было спокойно проехать, оставляя достаточное
— Вперед! — крикнул Эррил. — И не рассыпаться!
Впереди Мерик, наконец, поднял голову. На его лице, освещенном отблесками убегающего пожара, была написана почти мука. Он медленно повернулся к Эррилу.
— Ты по-прежнему сомневаешься в моих возможностях?
— Пока дует ветер — нет, — бросил старый воин, увлекая всех за собой в лес.
Мерик попытался усмехнуться, но применение магии элементала настолько истощило его силы, что он был не в силах сделать даже это, хотя и смог подавить в своем сердце все былые страхи. И в первый раз Елена увидела перед собой не человека, но принца.
— Поспешим! — торопил Эррил, стараясь перекричать рев ветра.
Девушка посмотрела на лес. Перед ней открывалась дорога, еще минуту назад полыхавшая огнем и черневшая дымом. Надвинув капюшон как можно глубже, она послала Мист вперед.
Вайрани так и стояла коленопреклоненной; ее тонкая гибкая фигура казалась высеченной из лунного света, а длинные пальцы утопали в жидкой грязи. Слегка склонив голову, она внимательно вслушивалась в лес. Ее длинные шелковые волосы, напоминавшие младенческую паутину, касались прошлогодних опавших листьев.
Ее окружали черные скелеты деревьев, оплетенные паутиной. Тысячи ее детей долго трудились в этом лесу, сражаясь и спариваясь. Они продолжали заниматься этим и сейчас, но Вайрани уже не обращала на них внимания, вся поглощенная своими собственными чувствами. Как и деревья, она находилась в гнезде из серебристой паутины, от которого шло восемь своеобразных пуповин, соединявших ее с детьми. Пуповины эти дрожали и звенели, как туго натянутые струны прекрасноголосой лютни.
В своем гнезде Вайрани наслаждалась музыкой детей, наслаждалась не слухом, а всем своим существом, всей кровью и плотью. Но с рассветом что-то изменилось в этой музыке, Вайрани явственно чувствовало какое-то нехорошее возбуждение.
По одной из пуповин полз ее ребенок. Женщина вытащила ладонь из грязи и протянула ему палец.
— Что случилось, мой хороший? — Паучок взобрался на ладонь. — Есть новости? — Паучок, подобрав под себя мохнатые ножки, устроился на самой середине ладони, мелко дрожа. — Не бойся, — ласково ободрила его Вайрани, и, поднеся младенца к губам, взяла его в рот. Он был такой слабый, такой нежный, и извечная материнская любовь к своему ребенку заструилась по жилам Вайрани. Она чувствовала, как восемь его легких ножек танцуют у нее по языку, и нежная улыбка трогала ее губы. О, как любила она этого крошку! Но сейчас было не время для ласк. Что-то случилось, дрожание пуповин с каждой секундой делалось все сильнее и сильнее.
Вайрани высунула язык и мысленно приказала младенцу рассказать все, одновременно сильно прикусив его зубами и раздавив. Яд мгновенно проник в ее тело, но Хозяин приготовил ее и к такому.
Женщина
Жгучие слезы потекли по ее щекам при виде такого побоища.
Языки пламени пожирают стволы и паутину... ее дети гибнут... дым от сотен раздуваемых ветром огней... пауки горят и умирают... а вот и странная повозка, ее полог дымится, впереди лошади с выкаченными от ужаса и жара глазами.
Женщина выплюнула останки младенца на землю.
— Нет, — простонала она. — Дети! Мои дети!
Вайрани вскочила на ноги, разрывая серебристую паутину. Глядя на далекое западное небо, она пыталась проникнуть взглядом сквозь деревья и ветви. Небо над ней оставалось еще чистым, солнце стояло высоко, но на горизонте, с запада надвигалась громадная черная туча. Ее можно было принять за приближающийся ураган, чреватый громами и молниями, но Вайрани знала, что это такое. Эта туча была беременна не дождем и не вспышками света, но огнем и ветром.
И скоро Вайрани услышала далекий гул, словно где-то далеко призывно рычал хищник, и небо над ее головой стало чернеть от приносимых ветром пепла и гари.
Огонь шел к ней, сюда, прожигая себе дорогу через гущу леса!
Вайрани вздрогнула, ощутив на щеках его жар. Он сожрет все, он все погубит! Женщина поднесла к губам грязный кулак и с трудом оторвала глаза от грозного неба.
— Орда не должна погибнуть! — дико вскрикнула она, и в ее груди страх перед гибелью детей смешался с ужасными словами Темного Лорда о том, что будет, если она упустит его добычу.
На мгновение женщина хотела снова воззвать к нему, но пока будут произнесены все заклинания, огонь уже доберется сюда, и все будет кончено. Этого не должно случиться, во что бы то ни стало! Обращение к Хозяину только ослабит ее решимость, она обратится к нему потом, когда окажется с детьми в безопасности.
Рев пожара все приближался, и солнце уже стало темнеть за пеленой дыма и пепла.
Надо спешить.
Женщина широко расставила свои маленькие колени над сырой грязью, закрыла глаза и открыла свои глубины, чтобы ее запах распространился по лесу. Запахло свежим мясом и кислым молоком.
— Ко мне, дети мои!
Женщина расставила ноги еще шире, и они поползли, поковыляли, побежали со всех сторон. Вайрани знала, что спасти всех — невозможно, да это было и не нужно. Достаточно совсем немного, всего лишь одно маленькое семя, из которого Орда возродится снова. — Бегите, спешите, торопитесь!
Дети карабкались вверх по коленям и гладким бедрам, вновь возвращаясь туда, откуда когда-то появились на свет. Они пищали и верещали, скрываясь в ее глубинах, и гордая материнская улыбка играла на красивых губах Вайрани, пока потомство заполняло ее матку. Она запела старинную колыбельную, слышанную ею еще от матери, и ее плоский живот стал расти, пока не вырос до размеров живота женщины, беременной двойней. Вайрани почувствовала, как дети успокоились в ней, и усмехнулась.