Буря Жнеца
Шрифт:
Месарч наморщил лоб, потом взмахнул рукой: – Ты видел всех, Вождь Войны.
Ответом послужил кивок.
Красная Маска заметил одинокого тяглового пса, сидящего на границе стоянки. Казалось, он тоже следит за ним. Вождь поднял правую руку – здоровенный кобель пришел в движение, в один миг подскочил к нему и упал на живот, пристроившись у ног. Вождь наклонился и коснулся песьего носа. Такое прикосновение может стоить пальцев; но пес даже не пошевелился.
Месарч смотрел на них широко открытыми глазами. – Единственный уцелевший из лагеря разведчиков, – сказал он. – Нам он не позволяет подходить.
– Иноземцы, –
– Нет. Но они присягнули Волкам Войны. Действительно, Вождь Войны, эти подлые, злобные звери всюду следовали за ними – всегда на расстоянии, но в большом числе. Старейшины Гейнтока использовали магию и отогнали волков. – Месарч неуверенно добавил: – Красная Маска, вождь Гейнтока…
Улыбка не была заметна под маской. – Да. Первенец Капалаха, Хадральт.
– Откуда ты знаешь?
– Завтра, Месарч, мы погоним стадо на восток, к Гейнтоку. Я желаю узнать больше о невезучих иноземцах, что сражались ради нас. Они умерли во имя народа Овл’дана.
– Мы приползем к Гейнтоку на коленях, как сделали племена Севонд и Нирифа?
– Вы голодаете. Ваши стада очень ослаблены. Я веду шестерых юношей, никто из которых не прошел через ночь смерти. Не поскакать ли нам семерым на войну с Летером?
Было очевидно, что Месарч юн, но не глуп. – Ты бросишь вызов Хадральту? Красная Маска, мы, твои воины – мы все погибнем. Нас не хватит для битвы с сотнями, что пожелают бросить нам вызов; а когда мы умрем, тебе придется встречаться со всеми ними, а уже потом с самим Хадральтом.
– Вы не умрете, – отвечал Красная Маска. – И никто не бросит вам вызов.
– Тогда ты решил прорубиться через тысячи воинов к Хадральту?
– Зачем бы, Месарч? Мне нужны воины. Убивать их – явное излишество. Нет, – он помолчал, – я не лишен защитников, Месарч. Сомневаюсь, что хотя бы один воин Гейнтока рискнет вызвать их. Придется Хадральту встретиться со мной наедине, в круге. К тому же, – добавил он, – у нас нет времени на глупости.
– Военный Вождь, Гейнток придерживается старых путей. Нужны обряды… дни и дни, пока дойдет до круга вызова…
– Месарч, мы должны воевать с Летером. Каждый воин Овл’дана…
– Вождь Войны! Они не пойдут за тобой! Сам Хадральт может собрать едва треть, за плату, уполовинив родаров и миридов в своих стадах! – Месарч показал на невеликие стада по сторонам лагеря. – У нас… у нас ничего нет! Ты не купишь и сотню копий!
– Кто держит самое большое стадо?
– Само племя Гейнток…
– Нет. Я спросил про самое большое стадо.
Юноша скривился еще сильнее. – Летерийцы.
– Я пошлю троих воинов сопровождать последних из Ренфайяра к Гейнтоку. Отбери двоих, что будут сопровождать нас с тобой. – Тягловый пес поднялся и перешел на другое место. Красная Маска взял поводья своего коня и повел его к стоянке. Пес шагал рядом с его левой ногой. – Мы поедем на запад, Месарч, и найдем стадо.
– Мы поедем к летерийцам? Вождь Войны, не ты ли миг назад насмехался над семью воинами, желающими воевать с ними? А теперь…
– Война придет позже. Ты сам сказал, нужны стада. Чтобы купить услуги воинов. – Он помолчал, остановился, оглянулся на бредущего следом юнца. – Где летерийцы берут животных?
– В Овл’дане. У нас!
– Да. Они крадут их. Мы должны вернуть украденное.
– Впятером, Вождь Войны?
– Еще один пес. И мои защитники.
– Что
Красная Маска продолжил движение. – Тебе не хватает почтительности, Месарч. Думаю, сегодня ты переживешь ночь смерти.
– Старые пути бесполезны! Не буду!
Кулак Красной Маски мелькнул размытым пятном – вряд ли Месарч вообще заметил его в полумраке – и крепко приложился к челюсти юноши. Тот упал на спину. Красная Маска склонился, схватил кожу куртки и поволок бесчувственного Месарча в лагерь.
Когда юнец очнется – обнаружит себя в гробу под слоем земли и камней толщиной в сажень. Увы, придется обойтись без всех точно продуманных ритуалов, подготавливающих к погребению. Но ведь Месарч распустился, выказал полнейшее отсутствие уважения – и дар милосердия, которым по сути являются все приготовительные ритуалы, ему не выпадет.
Да, суровый урок. Но чтобы стать взрослым, нужно выучить и такие уроки.
Он подозревал, что ради приведения к покорности придется врезать и остальным. Впереди долгая ночь.
«Для всех нас».
Он подозревал, что старухам племени неразбериха придется по вкусу. Уж всяко лучше заупокойного воя.
Последний ярус похороненного города казался самым интересным, по крайней мере на вкус Удинааса. Ему надоели перебранки, ставшие для группы беглецов настоящей чумой; ему надоели трения, в особенности вражда с Фиром Сенгаром. Бывший раб понимал, что Тисте Эдур желает его убить; что же до деталей бегства от Рулада – доказывающих, что Удинаас был лишен свободы выбора и стал жертвой, как и сам брат Фира – все детали Фира не волновали. Смягчающие обстоятельства не уменьшали его озлобления, его жестких критериев добра и зла (которые, впрочем, не касались его собственных дел). Разве сам Фир не бежал от Рулада, причем вполне добровольно?
Удинаас, вернувшись в сознание, должен был поспешить назад к Императору.
Зачем? Подвергнуться страшной казни от руки Рулада? «Да, мы стали почти друзьями, я и он – насколько такое вообще возможно между рабом и господином, ибо господин вечно считает себя благороднее и достойнее раба – но я не выбирал места рядом с безумцем и роли того, кто станет удерживать его на краю узкого моста душевного здравия. Рулад при каждом шаге желал прыгнуть с того моста. Нет, он сам совершил то, что совершил. Явив Руладу одну щепотку милосердия, я сделал для него больше, чем вся родня – мать, отец, братья. Нет, больше, чем все Тисте Эдур. Разве удивительно, Фир Сенгар, что ты не знаешь счастья? Все вы кривые ветки с одного больного ствола».
Разумеется, спорить не имело смысла. Одна Серен Педак могла бы понять, даже согласиться со словами Удинааса, но она не желает стать частью их группы. Она держится за роль аквитора, следопыта, знатока содержащихся в ее голове, ревниво охраняемых карт. Ей нравится иметь выбор; хуже того, ей нравится быть безответственной.
Аквитор – странная женщина. Всегда отстраненная. Не имеет друзей… но носит эдурский меч. Меч Тралла Сенгара. Чашка говорит, он передал его в ее руки. Понимает ли она смысл такого поступка? Должна. Тралл Сенгар потом вернулся к Руладу. Наверное, единственный из братьев, которому было дело до младшего. Где он сейчас. Убит, наверное.