Буря Жнеца
Шрифт:
Атрипреда Хайенар проснулась от приглушенных воплей. Со стены, что обращена к северному тракту, били тревогу. Она подумала, надевая форму, что в этом мало смысла. Как и во всем чертовом нынешнем задании. Преследовать, сказали ей, но не вступать в контакт. А теперь еще приехал мерзкий к’риснан с двадцатью пятью воинами племени Меруде. Ну, если заварилась настоящая каша, пусть сами расхлебывают.
Всё их клятые беглецы. Они давно могли схватить их. Благослови Странник!
В следующий
К’риснан Вентрала завопил, пролетел по полу и скорчился у стенки – могучая холодная сила прокатилась над ним, потянула – так ворон пробует клювом тухлый труп. Его колдовство отпрянуло и свилось кольцом, трепещущим комом глубоко в груди – оно попробовало проникнуть в наступающую силу, установило некоторый контакт… и тут же Вентрала и кипящая в нем сила получили отпор.
Еще миг спустя стена форта взорвалась.
Атрипреда Хайенар вывалилась из главного здания и обнаружила, что двор стал сценой разрушения. Проломлена стена между верхними бастионами, сила удара выбила груды кирпичей и камней на плац. И камни пылали – черным, шипящим свечением; казалось, оно пожирает камень, растекается, охватывая развалины.
Посреди груд камня виднелись тела, от конюшен (там стена форта просела и кренилась внутрь) слышалось бешеное ржание коней. Как будто они сгорали заживо. Повсюду кишели ортены, прыгая на погибших солдат; стаи этих чешуйчатых тварей мигом снимали кожу и в неистовстве вгрызались в красное мясо.
Из облаком окутавшей пролом пыли явилась фигура с двумя мечами.
Белокожая, кровавоглазая.
«Возьми меня Странник – ему надоело бегать. Это Белый Ворон…»
Она увидела дюжину Тисте Эдур, вышедших из казармы. Тяжелые метательные копья пролетели над двором, сходясь над мрачным воином.
Он отбил все, одно за другим; при каждом касании древка мечи пели все громче, пока хор наводящих трепет голосов не заполнил весь двор.
Хайенар заметила десятка два своих солдат и захромала к ним. – Отступаем! – кричала она, махая руками как сумасшедшая. – Отступайте, проклятые идиоты!
Казалось, они только и ждали приказа: отряд сразу бросился бегом, всей массой направляясь к нижним воротам.
Рядом с Атрипредой появился Эдур. – Что ты делаешь? – спросил он. – К’риснан идет – он прихлопнет его как комара…
– Когда такое случится, – прорычала она, отшатываясь, – мы с радостью соберемся!
Эдур выхватил саблю: – Зови их в бой, Атрипреда – или я зарублю тебя сейчас же!
Женщина колебалась.
Справа от них один из Эдур вырвался вперед, сойдясь с Белым Вороном.
Завыли мечи – звук, исполненный такой радости, что кровь Хайенар превратилась в лед. Она качала головой, взирая – как и кричавший на нее воин – на Белого Ворона, в вихре отрубленных рук прорубавшего путь сквозь меруде. Одним взмахом он срезал головы с плеч, выпускал кишки; тела падали во все стороны.
– Твои летерийцы! Выводи их. Проклятие!
Она покосилась на вопящего воина. – Где же твой к’риснан? – выкрикнула она. – Куда подевался?
Вентрала прокопал
Было обещание – обещание спасения, великих наград за верность – когда ненавистный младший сын Томада Сенгара будет сброшен с трона. Они должны выследить Фира, предателя, изменника – а когда сеть сомкнется вокруг него, торжествовать будет совсем не Рулад. Нет, Рулад, этот глупец, ничего не ведает обо всем этом. Игра принадлежит Ханнану Мосагу, Королю-Ведуну, у которого трон был украден. Именно Мосаг, получив Фира и раба Удинааса, начнет осуществлять мщение.
Императора нужно отсечь, превратив лица друзей в маски измены. Отсечь, да, пока он не окажется в полном одиночестве. Изолированным в собственном безумии.
Только тогда…
Вентрала застыл, свернувшись словно зародыш, когда раздался тихий смешок… внутри комнаты!
– Бедный к’риснан! – произнес голос. – Ты понятия не имеешь, как король ортенов накинется на тебя, победителя с полей брани! Его путь – дорога крови, о жалкий глупец, и… о! глянь! Его терпение, смирение – все пропало!
Дух припал к нему, бормоча безумное. – Изыди! – зашипел ведун, – или разделишь мою участь! Я не призывал тебя…
– Нет, не призывал. Эдурские узы разорваны. Тем, кто стоит снаружи. Да, ты сам понял, что я не твой. Не ваш. Белый Ворон… ха, летерийцы меня удивили! и все же это были мыши, к’риснан… так давно, словно жизнь прошла. В лесу к северу от села Ханнана Мосага. И призрак… да, никто не понял, никто не обратил внимания. Но это не моя вина!
– Прочь…
– Не могу. Или не хочу. Ты слышишь, что там? Снаружи? Все тихо. К сожалению, почти все летерийцы сбежали. Теснятся на ступенях как пьяные козлы. Капитан впереди всех, она же не дура. А твои меруде – ну, они все мертвы. О, слушай! Стук сапог в коридоре – он уже идет!
Ужас покинул Вентралу. Зачем бояться, на что надеяться? Наконец его освободят от тела, ставшего мучительно тесной клеткой. Как будто вспомнив о прежних достоинствах, тело пришло в движение, само собой село, вжавшись спиной в угол. Похоже было, что плоть приобрела собственную волю, оторвавшись от Вентралы – от разума и духа, все еще держащихся за жалкую идентичность. Ханнан Мосаг однажды упомянул, что сила Падшего питается всем, что есть дурного и порочного в душе, и это отражается на плоти и костях. Все, что нужно – уметь восторгаться этой силой, каким бы хлипким и искореженным не стал сосуд души.
С ясностью, приходящей на пороге неминуемой смерти, Вентрала понял, что все это ложь. Боль недостойна принятия. Хаос – это анафема телу смертного. Он разрушает плоть, потому что он не отсюда. И нет восторга в самоуничтожении.
Его череп заполнил хор голосов. Все громче. Мечи…
За дверью что – то зашуршало, створка распахнулась; ортены хлынули внутрь, словно серые буруны на волнах тьмы. Показался Белый Ворон. Стон двух клинков заполнил помещение…
Горящие красные глаза смотрели на Вентралу.