Буря Жнеца
Шрифт:
Среди множества толчков тот, что пронизал канал, подняв волны и фонтаны брызг, был относительно слабым; однако он оказался каким-то особенным – из мутной воды, хлынувшей вдоль пляшущих улочек, выкарабкался человек. Он хватался руками за причальные кольца, пытаясь вылезти из кипящей пены.
Старик.
Он встал – вода стекала с рваной блузы – и не двигался с места, пока хаос и копья слепящего света рвали на части Летерас. Он оставался неподвижным и тогда, когда ужасные катаклизмы начали затихать.
Старик.
Разрывающийся между
В соответствии с его натурой, победил страх. Не за себя, разумеется, но за смертного, который – как хорошо понимал старик – вот-вот умрет.
И ему не успеть на помощь.
Что же, значит, пришло время гнева. Месть Страннику. Но это подождет. Сначала месть человеку по имени Карос Инвиктад.
У Маэла, Старшего Бога Морей, есть неотложные дела.
Лостара Ииль и Адъюнкт скакали бок о бок во главе конной колонны. Впереди показались стены города. Сквозь пыль можно было различить огромные трещины. Ворота были открыты.
Лошади уже запарились, дыхание с хрипом вылетало из покрытых пеной ноздрей.
Почти добрались.
– Адъюнкт, это были припасы?
Тавора поглядела на спутницу и покачала головой.
– Невозможно, – подала сзади голос Мазан Гилани. – На всех едва осталась кучка хлопушек. Это сделано чем-то другим.
Лостара обернулась в седле.
За Мазан Гилани скакала Синн. Точнее, едва удерживалась на лошади. Гилани ехала рядом, всегда готовая подать руку помощи. Девушка казалась ошалелой, почти что пьяной. – Что такое с ней? – спросила Лостара Адъюнкта.
– Не знаю.
Дорога начала подниматься к воротам, и они смогли разглядеть слева реку. Перекрытую парусами. Подошли малазанский флот и два «Престола Войны». Основная часть армии следовала примерно в двух – трех звонах за Адъюнктом, и кулак Блистиг нещадно пришпоривал отряды.
Нагоняя авангард.
– Ворота, похоже, уже нельзя закрыть, – заметила Лостара Ииль. – Удивительно, что они вообще держатся. – Покрытые резьбой камни свода упали и повисли на деревянных створках, заклинив их намертво.
Из тени ворот показались двое морских пехотинцев в тяжелых доспехах. Оба раненые. Похожий на дальхонезца махнул рукой.
Адъюнкт натянула поводья и спешилась первой. Положив руку в перчатке на эфес, подошла к солдатам.
– Мы еще держимся, – сказал морпех – дальхонезец. И поднял окровавленную руку: – Ублюдок перерезал сухожилия, они съежились и спрятались под кожу. Видите? Болит хуже, чем шило в жопе… сэр.
Адъюнкт прошла мимо обоих, скрывшись в тени ворот. Лостара жестом приказала колонне спешиваться и устремилась вслед Таворе. Когда она поравнялась с морпехами, спросила: – Из какой роты?
– Третья, капитан. Пятый взвод. Взвод сержанта Бадана Грука. Я Релико, а этот олух – Больше Некуда. Мы тут сражались.
Лостара миновала пыльную полутьму и вышла на пыльный,
Адъюнкт стояла в десяти шагах; к ней с выражением несказанного облегчения на лице хромал Кенеб.
«Да, они тут сражались».
Старый Горбун Арбэт вышел на расчищенное место и замер над спящим в середине круга. Пнул его ногой.
Слабый стон.
Он пнул еще раз.
Глаза Аблалы раскрылись и долгое мгновение непонимающе пялились на пришельца. Затем Тартенал сел. – Время?
– Половина треклятого города развалилась. Хуже, чем предсказывал старик Горб, не так ли? О да, да, хуже и еще хуже. Проклятые боги. Но старик Горб говорит: нам это не важно. – Он критическим взором окинул следы усилий парня и неохотно кивнул: – Сойдет. Повезло мне – один Тартенал остался в Летерасе, и он носит с собой мешок с сушеными курами.
Абблала нахмурился и толкнул мешок ногой. В ответ раздалось ободряющее кудахтанье. Аблала просветлел: – Они мне помогали.
Старый Горбун Арбэт недоуменно поглядел на него, а потом отвел взгляд. Обозрел окрестные курганы. – Чуешь их? Старик Горб чует. Выходи из круга, Аблала Сани, если не хочешь присоединиться к ним.
Аблала поскреб челюсть. – Мне говорили: не встревай в то, чего не понимаешь.
– О. И кто же говорил?
Аблала Сани пожал плечами: – Думаю, они ловят крыс. Но не уверен.
– Из круга, парень.
Бросающий Вызов сделал три шага по песку арены – и случилось землетрясение. Треснули мраморные скамьи, люди закричали, многие из них упали, столкнувшись лбами; сам песок зашелестел и как будто преобразился: комки запекшейся крови вылезли вверх, словно гранаты в решете старателя.
Семар Дев дрожала, несмотря на жар косых лучей восходящего солнца. Она держалась рукой за край пляшущей скамьи, не сводя глаз с Карсы Орлонга – он стоял, пошире расставив ноги для равновесия, но во всем остальном столь же невозмутимый – а там, на другом конце арены, из тоннеля показалась громоздкая, неловко шагающая фигура. Меч чертил борозду в песке.
Вдруг небо озарилось белым огнем, затмившим синеватое рассветное небо. Огонь замерцал, пульсируя – и погас; по городу прошла дрожь, но и она вскоре затихла. В той стороне, где находится Старый Дворец, в небо поднимались столбы дыма.
Находившийся на императорской трибуне канцлер – лицо его бледно, глаза полны тревоги – поспешно рассылал гонцов.
Семар Дев разглядела рядом в канцлером финеда Варата Тауна. Взоры их скрестились – и ведьма поняла. Икарий. «Ох, Таксилианин, ты правильно догадывался? Ты увидел то, что так жаждал увидеть? Что же случилось?»