Бурят

Номен Квинтус

Немцы заняли Польшу всего за три недели — и остановились у советской границы. Остановились и стали делать вид, что дальше идти не собираются. То есть в одиночку они и на самом деле идти не собрались, но…

В начале февраля над Баку, Батуми и Поти несколько раз пролетел британский разведывательный

самолет, а в середине марта посты радиолокационного наблюдения сообщили об «огромных группах самолетов, направляющихся к границам СССР со стороны Турции и Черного моря». И это было уже серьезно — так что навстречу этим «огромным группам» вылетели практически все советские истребители, базирующиеся вблизи Кавказа. Удачно вылетели: британцы, похоже, просто не заметили почти пять сотен истребителей Бартини, спрятанных под маскировочными сетями более чем на трех десятках полевых аэродромах. Но все же штук десять бомбардировщиков долетели до Батуми и Поти, и тамошним нефтезаводам стало весьма неприятно.

Николай Павлович прочитав телеграммы о результатах налетов, отдал короткий приказ, а затем вызвал к себе Сталина:

— Ну что, Иосиф Виссарионович, вы успели подготовить стратегию?

— В принципе да, но…

— Этого достаточно. Вы имеете на руках стратегию — вот вам ее и воплощать. Властью, данной мне русским народом, я назначаю вас Председателем ГКО и Главнокомандующим. Думаю, армейские вам звание генералиссимуса завтра уже присвоят — ну, если сегодня не успеют.

— Но вы…

— Я свои тактические приемы исчерпал, ничего хорошего для страны сейчас сделать уже не сумею. А вы… в общем, кресло вот это, садитесь и руководите. И вот еще что: на Председателя ГКО закон о контроле не распространяется, так что можете и ошибаться… иногда. В вашем распоряжении армия в три с половиной миллиона человек, двенадцать тысяч танков и четырнадцать тысяч — боевых самолетов. И… у товарища Хлопина парочка ребятишек

что-то очень интересное с ураном придумали, так что им денежек не жалейте.

— А вы…

— А я вам говорил: я гораздо старше вас. Честно говоря, я старше уже любого человека в России…

— В Советском Союзе.

— И это тоже. Поэтому я отправляюсь на пенсию… но если вам вдруг понадобится от меня какой-нибудь совет, или помощь какая… я же России присягал, клялся служить ей до гроба. И если понадоблюсь — буду служить и дальше. По мере сил, которых у меня еще немного осталось. Так что жив буду — помогу как смогу. И да, последнее, чуть не забыл. Сейчас по моему приказу все шестьдесят девять тяжелых бомбардировщиков Петлякова летят пояснять британцам и французам, трехтонными бомбами что они были очень неправы там, на Кавказе. Я думаю, что всем, кто сумеет вернуться, звезды Героев нужно прямо на аэродроме вручить — но это теперь всего лишь мнение обычного советского гражданина. А как страна будет дальше жить и как награждать своих граждан — теперь решать вам. Да, помощников вы себе тоже сами выбирайте: господин товарищ Малинин тоже на пенсию вышел, и, вроде, не он один.

— Крысы бегут…

— Он, как и я, уже подали заявления о вступлении в Советскую армию простыми офицерами и отправке нас на фронт. Я, между прочим, из карабина стреляю лучше всех в Забайкалье, так что пользу стране принести сумею. Маша тоже со мной едет, из пистолета она даже лучше меня стреляет, а за детьми ее сестра… впрочем, это уже неважно. Ну все, что мог — сделал, а теперь настала пора искупать содеянное кровью. Всего хорошего и не поминайте лихом! И да, Россия у нас одна. Общая и для дворянина из второй части, и для мужика из глухой деревни. Берегите ее, теперь вы за нее в ответе. И я почему-то уверен: вам такая ноша по плечу…