Бутафория

Артемьева А.

Отъебись.

Нура, это гениально. Аплодисменты. Ты пишешь такую же чушь, как и этот парень.

Вильям:

Пишешь стихи? Неплохо.

Можно лирику?

Нура:

Дай мне поспать.

Вильям:

Можно, я тебе просто дам?

Нура:

Да, ты дашь мне поспать.

Вильям:

Ты скучная.

Нура:

А ты под кайфом.

Вильям:

Я одурманен тобой.

Нура:

Ты точно под кайфом.

Больше он ничего не пишет. Утром я просыпаюсь от того, что моя мама гладит меня по лицу.

— Нура, тебе пора на занятия. Я приготовила завтрак.

— Мама, — тихо мамлю я, — что с

тобой случилось? Где твой веник на голове и караоке по утрам?

— Знаешь, Нура, хочу тебе кое-что сказать. Я хочу вернуть твоего отца.

========== Такой же, как все ==========

Мы с Евой сидим на школьном подоконнике на втором этаже. Моя подруга задумчиво смотрит в окно, в ожидании Вильде, наверное. Я поджимаю нижнюю губу, обновляя новости в социальной сети. На улице сегодня тепло, и я обожаю такую осень — полнейшее отсутствие ветра или дождя. Поэтому на мне (шок!) светло голубое платье в белую вертикальную полосу, талия обвязана поясом, а на шее красуется милый кружевной воротничок.

— Забыла спросить, ты для кого так вырядилась? — невзначай спрашивает Ева. — Это… непривычно.

— Знаешь, о чём я вчера узнала? — резко меняю тему я, рассматривая Еву со стороны. Её волнистые волосы (наверное, на ночь заплела косу на влажные волосы, она частенько так делает) затянуты в низкий хвост, и пара прядей падает на лицо. Джинсовая юбка выше от колена сантиметров на десять, а укороченный зелёный свитер отлично гармонирует с бледно-розовыми тенями. Ева отлично сегодня выглядит. Она всегда отлично выглядит. Я же чаще всего не выделяюсь из толпы, ношу мешковатые джинсы, белые блузки, ничего примечательного. Сегодня, наверное, ад покрылся льдом, ведь я в платье, и теперь догадываюсь о том, что это спонтанное решение меня определённо погубит.

— Вильде скинула обнажёнку Вильяму, хотя на самом деле переписывалась с Шистадом. Этот придурок взял телефон своего друга и вёл переписку с Вильде от имени Вильяма. Она думала, что кидает фото…

К моему удивлению, Ева начинает смеяться. Так громко, что проходящие мимо ученики, поднимающиеся по лестнице, на секунду замирают, чтобы подождать, вдруг у девушки приступ и ей нужна помощь.

— Не заливайся. На нас люди смотрят, — шиплю я, краем глаза увидев знакомое лицо. Это самое лицо направлено в мою сторону, и я буквально чувствую его взгляд на своих голых ногах. Благо, платье достаёт почти до колена. Почти. Но этого мне хватает, чтобы одёрнуть себя от мысли сбежать отсюда куда подальше.

— Я так и знала, что Вильде сама виновата в своём позоре. А вы мне не верили. Погоди… — Ева как-то странно морщит брови, и она делает так, когда о чём-то догадывается. — А ты-то откуда знаешь? Кто тебе сказал?

У меня в голове крутятся различные варианты ответа, но ни один из них не подходит, ведь все они связаны с Магнуссоном. Но Ева говорит догадку быстрее, чем я успеваю ответить.

— Боже! Тебе Вильям сказал? — лицо моей подруги сейчас отлично подходит для рекламы натуральных румян. Ева краснеет каждый раз, когда речь заходит о чём-то интимном. И интимным для неё может быть что угодно — взгляд, прикосновение, сообщение, обычная сплетня о том, как нас видели вместе. Но нас не могли видеть. Не могли. Вчера было уже довольно поздно, на улицах никого не было.

— Нет, я просто… знаю. Знаю, и всё, понятно? — начинаю злиться я.

— Чёрт возьми, — смеётся Ева. — Ты общаешься с Вильямом.

Звучит как утверждение. Нет

смысла отрицать. Нет смысла отвечать. Вообще нет смысла обсуждать эту дичь.

— Нам пора на урок, — резко гаркаю я, — увидимся на биологии.

Своим поведением и резким уходом вверх по лестнице я даю понять Еве, что она права. Благо, моя подруга не из болтливых, ей можно доверять. Но мне все равно не по себе, ведь Ева в курсе того, что мы с Вильямом… переписываемся? Ведём общение? Катаемся по кругу на его машине в двенадцать ночи, как идиоты? Каким термином это вообще можно назвать? Общение по принуждению? Меня вроде никто не принуждает. Или я сама себе лгу?

Ну и кашу же я заварила. Зайдя в аудиторию, я понимаю, что никто на меня не смотрит. Это к лучшему. Я начинаю чувствовать себя в своей тарелке. Исак сидит рядом с какой-то девушкой прямо на парте и что-то громко обсуждает. Я не вслушиваюсь. Сейчас перемена, но через пару минут начнётся урок, поэтому я спешу занять свободное место. Рядом лежит чья-то белая сумка, явно женская, но мой сосед по парте ещё не пришёл.

Оповещение на моём телефоне мерзко пиликает. Я догадываюсь, кто это. И я права.

Вильям:

Красивые ноги.

Нура:

Красивый подкат.

Вильям:

Полагаю, удачный?

Нура:

Неправильно полагаешь.

Рядом ко мне подсаживается девушка. Я слышу, как она тяжело и нервно дышит. Лицо прикрыто волосами. Она пытается не расплакаться. Слышно по прерывающемуся дыханию. Оповещение на телефоне заставляет меня дёрнуться. Снова. Но всё моё внимание приковано к знакомой личности. Это подруга Ингрид — Сара. Её светлые русые волосы прикрыты серой шапкой. Чёрная толстовка (слава богу — без надписей, прочих всяких «пенетраторов») мешком висит на её теле. Коричневый кожаный браслет прикрывает какую-то маленькую царапину на руке. Белый лак на ногтях уже начинает осыпаться. У девушки явно какие-то проблемы. Но мы знакомы с первого курса, со времён вечеринки Пенетраторов в честь начала учебного года, или что там уже было, я не помню. Поэтому я решаюсь задать вопрос.

— Сара, с тобой всё хорошо?

Она чем-то занята в своём телефоне. Кому-то пишет, так яростно лупит по сенсору, поэтому я решаю отвернуться. Подглядывать всё-таки нехорошо. Но руки у неё сильно трясутся, и это начинает меня беспокоить. Раньше Сара никогда ко мне не подсаживалась. Но затем я вспоминаю, что сама сюда села. На моём месте почему-то сидит Исак с какой-то девушкой. Я знаю, что она моя одноклассница, но не знаю её имени, и мне становится стыдно.

Мой вопрос Сара оставляет без ответа. Звонка на урок ещё не было, но ученики уже расселись по своим местам. Сообщение, которое мне наверняка прислал Вильям, я оставляю непрочитанным. Пальцы гладят сенсорный экран, но телефон остаётся заблокированным. Не хочу читать. Почему я вообще отвечаю на его сообщения?

Сара сидит слева от меня и роется в своём портфеле, и, достав салфетки, оставляет его открытым. Я мельком замечаю тест на беременность, который она тут же засунула поглубже в портфель и прикрыла тетрадью. Забеременеть в восемнадцать — это серьёзно. Но почему меня так волнует, от кого…

Это неважно. Я не имею права лезть в личную жизнь Сары. Чёрт, где же этот звонок?

Вместо звонка на урок буквально через десять секунд мы слышим аварийную сигнализацию. В класс врывается учитель биологии, который должен сейчас вести урок у параллельного класса, и орёт: