Бутлегеры
Шрифт:
Однако вернулся он из прокуратуры мрачнее тучи. И сразу же вызвал к себе Вязова.
Виталий также вышел от Петровича не в настроении. Когда над твоей головой мылят веревку, тут не до смеха. Прокурор дал понять нашему начальнику, что имеется спущенная с самого верха неофициальная установка Зубарского в обиду ментам не давать. Ничего удивительного в том не было. Зубарский и стоящий за ним Колчедан спонсировали избирательные кампании очень влиятельных лиц города, а теперь, в преддверии грядущих выборов в городскую Думу, те опять рассчитывали заручиться их финансовой поддержкой. Но
– Похоже, Виталий, твою фамилию в прокуратуре хорошо запомнили. Она там на всех действует, будто красная тряпка на быка, - заметил наш начальник.
Вязов промолчал и никак не прокомментировал это замечание. Но, мне кажется, я догадался о чем он сразу подумал. Если жулики скинут в прокуратуру компромат в отношении того, как он застрелил человека в загородном коттедже, то там только обрадуются и примут все меры, чтобы сгноить строптивого опера. Виталий сразу поскучнел и наморщил брови, что выдавало сложный мыслительный процесс, происходящий в его голове.
Впрочем, предаться раздумьям в райотделе не дадут, обязательно кто-нибудь прибежит и потребует действий. Так вышло и на сей раз. Едва Петрович удалился к себе, как к нам в кабинет залетел помощник дежурного.
– Привет, парни, - поздоровался он.
– Мне сказали, что вы специалисты по алкоголю. Такое дело. Позвонил участковый Фоменко, его народ в опорном пункте осадил. Из-за чего сыр-бор я не понял, но что-то связанное с паленой водкой. Мы машину ему на выручку посылаем. Вы бы съездили тоже, разобрались на месте, как спецы.
Борька был нашим приятелем, поэтому мы без разговоров быстро собрались и отправились ему на подмогу.
Опорный пункт, который Фоменко любовно называл "мой офис" находился в подвале девятиэтажной свечки. К его двери вниз вела лестница, закрывающаяся металлической дверью, дабы какой-нибудь несознательный гражданин не вздумал справить на ней нужду. Теперь эта дверь стала непреодолимым препятствием на пути разгневанного народа.
В сущности, этого самого народа было немного, человек десять подвыпивших мужчин и женщин. На массовые беспорядки происходящее не тянуло. Граждане не скандировали лозунги, не трясли плакатами и транспарантами, а лишь просили через зарешеченное оконце на уровне земли выдать им какого-то гада.
– Мамед, подлый трус, выходи! Начальник, кого ты охраняешь?! Отдай нам этого гада, и дело с концом!
– выкрикивали они.
Когда мы подъехали, люди прервали переговоры и обступили наш канареечного цвета "коробок". Первым из машины выбрался Вязов и обратился к собравшимся:
– Что за шум, а драки нету? Какие проблемы, граждане?
Народ чего-то наперебой ему начал рассказывать.
– Подождите, подождите, граждане. Не все сразу, - поднял руку Виталий.
Он прошелся по массам взглядом и, увидев Профессора, оказавшегося тоже здесь, ткнул в него пальцем.
– Вот вы, гражданин, подойдите ближе. У вас лицо интеллигентное. Объясните толком причину манифестации.
Иванов
– Мы требуем справедливости! Хватит травить трудовой народ! К ответу подлых торговцев-убийц!
– Убедительно, но не по существу. Поконкретней, пожалуйста, попросил Вязов.
– Черные дружбана нашего отравили водкой. Мы Ваську похоронили, помянули и решили с Мамедом разобраться. Васька у него водку брал.
– "Паленкой" что ли отравился?
– уловил суть Виталий.
– Ну да, - кивнул Профессор.
– Мамед у нас в районе, возле кинотеатра картошкой торгует. А между делом "паленкой" приторговывает. В прошлом году Миша-Хромой у него водки взял и окочурился. А два месяца назад Кольку-Скелета насилу откачали, тоже у Мамеда водкой затарился. Теперь вот Ваську, гад, траванул. Совсем черные оборзели. Из какого только дерьма водку не делают. Ацетон, что ли они вместо спирта добавляют. Вот мы и решили Мамеду накостылять, чтобы совесть имел и отравой не торговал.
– Понятно, - кивнул Вязов.
– Только зачем вы у Мамеда водку покупаете, если знаете что она такая паршивая?
– Так ведь дешево!
– Тогда рекомендую пить кефир. Он еще дешевле, но значительно полезнее. И, кстати, с градусами. Ладно, граждане, мы сейчас будем разбираться в опорном пункте с вашим Мамедом, а вы сохраняйте покой и порядок, но не уходите, можете понадобиться в качестве свидетелей.
Вязов подошел к двери опорного пункта, постучал по ней кулаком и крикнул:
– Фоменко! Борис, открой! Это мы!
Через некоторое время дверь со скрипом отворилась, и на пороге возник участковый с пистолетом в руке.
– Привет. Ну, заходите.
Мы с Вязовым прошли внутрь. Борькин "офис" ничем не отличался от тысяч таких же скромных опорных пунктов милиции. С обшарпанными стенами, завешанными наглядной агитацией о вреде пьянства и выдержками из закона "О милиции". С минимумом мебели - стола и нескольких стульев, которым уже пора было давать медаль "За безупречную службу" II степени. Пожалуй, главной достопримечательностью помещения являлась металлическая клетка для особо буйных клиентов. На сей раз единственным экспонатом "обезьянника" был средних лет чернявый мужчина, уже известный нам как Мамед.
Фоменко коротко пересказал череду событий. Несколько граждан, предварительно поддав на поминках безвременно усопшего Васьки по прозвищу "Пузо", посчитали виновником его гибели азербайджанца по фамилии Мамедов и решили организовать вендетту по-русски. То есть устроить образцово-воспитательный мордобой. Мамеда они нашли на его обычном месте, на минирынке возле кинотеатра и без долгих разговоров приступили к акции возмездия. Азербайджанец, перекувыркнувшись после первого же удара через мешок с картошкой, быстро вскочил на ноги и бросился наутек. Он сумел оторваться от своих нетрезвых преследователей, а, когда на его пути возник опорный пункт, не долго думая, заскочил туда. Фоменко, как честный милиционер, не мог оставить гражданина без защиты государства, поэтому укрыл беглеца у себя и стойко выдерживал осаду, разъяренных неудовлетворенной местью, народных масс, до нашего прибытия.