Буйный

Стар Дана

Шмякнул тарелку в раковину, та разлетелась на осколки, и быстро выскочил из дома. Как раз в тот момент, когда Пирожок поднял вой.

— Псину-то угомони! Иначе на чебуреки брату подгоню в придорожную шаверму.

Мерзкий хохот наполнил собой подворье Алиного дома. Четверо дрищеватых мудаков. Сука! Они загнали её в угол. Малышка! Аля прижалась спиной к забору и дрожала, роняя слезы на свою быстро-быстро вздымающуюся грудь. А пес, прикованный цепью к будке, со всех лап рвался в бой. Рычал. Скалился. Даже мне стало жутко от его намерений

вцепиться падлам в плоть и к чертовой матери кастрировать их убогие писюны до конца их жалких дней.

Не понравились они мне. Уже по голосу. Ну копии тех лузеров, что я порешал недавно. А это значит — та местная гопота была родом из одной шайки. Не трудно догадаться.

— Вы по какому вопросу? — выскочил во двор, сжимая кулаки.

— Опа. А ты кто такой? — отозвался один из дебилоидов. Самый худющий, самый высокий и самый важный, бл*ть. Лидер, видать. Черноволосый. Черноглазый. Кривозубый у*бок. — Не местный же?

— К сестре приехал, — кратко ответил, исподлобья посмотрел сначала на него, затем на Алевтину. Вернее, на нависшую над ней опасность. Хорошо, что утырки еще не успели обрушить на малышку свои вонючие грабли.

— Чё? — подошел ко мне походкой набычившегося петуха, схаркнул мокроту на землю и окатил лицо дымом.

Но я даже не моргнул. Лишь почувствовал, как бровь задергалась и кулаки зачесались пидарку хлебало подкрасить.

Долб*ёб вы*бистый.

Меня на две головы ниже. В пупок упирается, пытается чё-то из себя строить. Оборжаться, ей-богу.

— К Альке, что ль?

— Да, — сократил я дистанцию, подойдя впритык, глянул сверху вниз, дыхнул из ноздрей на башку главного. Тот аж пошатнулся. Тюфяк. Пф!

— А я думал, она сирота.

— Была. Теперь она со мной, — сказал с ноткой угрозы в голосе. Два шага — и мелкая оказалась за моей спиной. За руку её схватил, к себе ближе притянул и закрыл своей широченной спиной. С силой маленькую ладошку сжал, чтобы почувствовала мою мощь, и этим своим уверенным жестом заставил Алю покоситься на меня с неким недоумением, мол: «Что ты делаешь? Не твоё это дело. Не вмешивайся».

Вздрогнула. Побледнела. Но как только почувствовала моё тепло и мощную поддержку в виде прикосновения, моментально перестала плакать. Бледность на влажных от слёз щеках стала стремительно растворяться в пунцовых пятнах.

Мля.

Ну и что я несу?

Кто знает, а?

— Мать у нас одна, а отцы разные. Я только недавно об этом узнал. Когда батя с инсультом слег.

— А, ну ясно, — главный почесал затылок. — Соболезную. Будем знакомы, что ли. Это Упырь. Тот лысый — Змей. Бородатый — Леший. Ну а я… Тарантул, — руку вперёд вытянул якобы для рукопожатия, но я замешкался. Потому что в тот момент, когда из уст главного вырвалось слово «тарантул», Алька с невероятным нажимом вонзилась мне в ладонь ногтями, аж кровь в башку ударила.

Мне пришлось пожать придурку руку. Для дела. Ибо я каждой порой на коже чувствовал, что

они нихера не друзья Али, а её живой и вечный кошмар, благодаря которому она полжизни провела, шарахаясь по углам. Именно поэтому малышка боялась и не спешила доверять незнакомцам. Да что там доверять! Просто парой слов перекинуться боялась. Вся тряслась и рыдала. Теперь понятно, почему Дюймовочка такая забитая. Есть причина. Извне. И я её выясню. Но для этого мне нужно внедриться в эту облезлую шайку, чтобы кое-что проверить — свои предположения.

— Андрей, — сжал его шершавый обрубок до жара в суставах. У*бок поморщился. Я держал его в захвате чуть больше минуты. Не моргая, смотрел сверху вниз и наслаждался шоком в его расширившихся от боли зрачках.

— Хера ты здоровый! — хиляк выдохнул и принялся энергично махать рукой, словно ошпарился. — Откуда такие формы, бро?

— Гены. Батя работал на карьере, скалы рубил, — опять ерунды наплёл и даже не улыбнулся.

— Слухай, Андрюх, если хошь, могу работенку подогнать. Парень ты рослый, крепкий. Есть дельце. Деньжата хорошие. Так что?

— Нет, — ответил, не думая.

— Ну чё так сразу нет? — хохотнул хилый. — Передумаешь, Алька знает, где меня найти, — и на девчонку покосился отнюдь не дружелюбно, отчего малышка крепче схватилась за мою ладонь, сгорбилась и, прижав подбородок к груди, задрожала.

Твою ж мать.

Вот, значит, как. Боится их. Так, что до обморока доля секунды.

Вскоре я понял, почему она вся сжалась, как ёж, и покрылась роем мурашек. Когда Тарантул вдруг перестал лыбиться, как дебил, скорчил рожу «лицо-бетон» и открыл свой смердячий хлебальник:

— В общем, тут такое дело... — голос наполнился угрозой. Он пытался нас напугать. — Ребята одни пропали. Брат мой. Кличка — Кисель. Звать Костяном. Чуть больше недели назад. Не можем найти их... и всё. Опрашиваем народ. Может, вы чего знаете?

— Говорят, парней в последний раз видели вблизи Алькиного дома, — фыркнул один из свиты недопаука.

— Не, я лично никого не видел. Некогда было. По хозяйству сестре помогал. Работы выше крыше.

Честно, я умел врать в лицо. Годы практик в сфере криминала не прошли даром. И я думаю, полоумы мне искренне поверили.

Тарантул выждал паузу. В округе воцарилась полная тишина. Смотрел на меня очень внимательно, с презрением и недоверием, насквозь жёг своими чёрными крысиными залупками. Но я держался стойко, чтобы не сорваться и не распизд*чит это уродское рыло. Кулаки, сцуко, чешутся! Дайте мне мою дозуууу! Без ринга, как без кислорода.

Альку собой закрывал. Готов был в любую секунду забить на самоконтроль и каждому присутствующему здесь говну с ноги проломить черепушку.

Чернявый понял, что я не из робких ботанов, что писаются в штанишки от одного лишь их шага в твою сторону. Им со мной — всё равно что тягаться голыми руками с несущимся на всех парах бронированным танком.