Буйство
Шрифт:
Теперь уже Крис заставил себя посмотреть в лицо брата. Нервный тик дергал лицо Тони.
— А как же закон?
— Я не могу применить его против тебя.
— А как же твой пост? Как Комиссия?
— Это мои проблемы.
— Нет. Закон — это твоя семья, как отец — это моя. Ты не можешь ее предать.
— Только для тебя.
Тони жертвовал собой ради него. Эта мысль ударила в голову Криса, как молот.
— Именно это я чувствовал по отношению к отцу. Именно поэтому я это делал.
— Иди!
— Нет. Мои
— Не сходи с ума, Крис. Ты проведешь лучшую часть жизни в тюрьме.
Таггарт пожал плечами:
— Если я убегу, у тебя с законом будет все кончено. Ты этим убьешь самого себя.
Таггарт шагнул в сторону и посмотрел на город. Город был очень красив отсюда — на синем небе плыли облака, вверх устремлялись стеклянные громады зданий. Он посмотрел вниз. Парк-авеню казалась отсюда широкой рекой со стеклянными берегами.
— Но ты умрешь в тюрьме, — сказал Тони. — Разреши мне сделать это для тебя.
Таггарт присел и засунул паспорт за выступ стальной балки. Затем выпрямился и сжал лицо брата в руках:
— Я думаю, это больше, чем я заслуживаю.
— Крис!
Тони протянул к нему руку, но слишком поздно.
— Я люблю тебя, — сказал Таггарт, шагнув в небо.
Эпилог
Белый «роллс-ройс» медленно ехал по Мотт-стрит.
Голова Джека Варнера была несколько затуманена холодным китайским пивом и более крепкими напитками, поэтому он слишком поздно заметил лимузин, когда тот остановился перед рестораном.
— Джек!
Варнер вздрогнул. В лимузине сидел Регги Ранд.
Застигнутому врасплох Варнеру некуда было бежать, поэтому он сделал единственное, что мог: распахнул дверь, сел на сиденье позади Регги и направил на него пистолет.
— Джек! Полегче.
Вместо пистолета Регги держал в руке старинный бокал и, похоже, уже немного принял. Варнер тщательно его обыскал, но не обнаружил ничего. Пистолета в кобуре под мышкой не было, на поясе не было ножа.
— Ты хотел бы выпить?
Варнер закрыл дверь и убрал пистолет. Перегородка, отделяющая салон от водителя, была поднята, водителя не было видно отсюда, и кондиционер навевал приятную прохладу.
— Что ты делаешь в Нью-Йорке? Тебя ищет половина всех агентов ФБР.
— Скоро я отсюда исчезну. Завязываю несколько оборванных концов. Я увидел тебя на улице и подумал...
— Где ты взял эту машину? Я думал, ФБР ее конфисковало.
— У нас было их несколько на случай слежки, — холодно ответил Регги. — Виски?
Варнер кивнул, раздумывая, арестовать ли Регги. Трудное решение. Варнер глядел, как Регги открывает бар, наливает один стакан себе трясущимися руками и наполняет второй ему.
— За что мы будем пить? — спросил Регги, ставя пустую бутыль обратно. —
— О'кей. За то, что выжили.
— Давай я долью, — сказал Регги, добавляя из другой бутылки. — Нужен лед?
— Да.
— Извини, руки трясутся.
Варнер глотнул и откинулся на сиденье, позволяя виски сделать свою работу. Лучше... Много лучше.
— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Восстановить прежние связи?
— Я еще не знаю, — сказал Регги. — Это было для меня потрясением.
— Если ты будешь что-то делать, держи меня в курсе. Хорошо?
Регги поднял свой бокал и внимательно посмотрел на жидкость. Затем немного отпил и добавил виски в стакан Варнера.
— Забавно, — сказал Варнер, нарушая тишину.
— Забавно?
— Мудрецы говорят: «Никогда не доверяй женщинам».
— Хелен? У нее пропала семья. Она пыталась спасти то, что осталось, и надо уважать это стремление.
— Итальянки никогда не прощают. Стоит их тронуть однажды, и они обязательно постараются отомстить.
Регги опустил свой бокал:
— Что бы ни произошло между Хелен Риззоло и мистером Таггартом, с ее стороны это была настоящая жертва, чтобы спасти брата. Нужно уважать силу ее духа, так же как ее... верность долгу.
— Она предала своего парня.
— Она это сделала ради цели, которая была для нее выше. А не для собственного спасения. И не для личной выгоды — как это сделал ты.
— Что?
— Джек, мистеру Таггарту ничего бы не грозило без еще одного свидетеля. А этим свидетелем могли быть только я или ты... Это был не я.
Машина начала двигаться по дороге.
Варнер нащупал свой пистолет.
— Тебе в голову пришла такая дикая мысль? Слушай, приятель, ты говоришь с полицейским. Я разобью твою голову и доставлю твой труп к ближайшему отделению полиции.
— Ты изменил своей профессии. Ты предал своих коллег. И ты предал мистера Таггарта. Все, что ты делал, ты делал только для себя... Ты не служил никому больше... Мне было бы жаль тебя, если бы ты не был причиной гибели моего друга.
— Что ты собираешься делать?
Регги поднял руку, и его лицо дрогнуло, потому что раненая рука еще давала себя знать. Он приподнял рукав и посмотрел на часы.
— Я уже сделал.
Лицо Регги стало скорбным. Машина замедлила ход, так как загорелся красный свет. По переходу шли люди — по-видимому, туристы из Китая.
Варнер почувствовал, что мышцы его горла твердеют. Он взглянул на бокал, который держал в руке.
— Странный вкус.
— Это — яд, — мрачно сказал Регги.
Варнер протянул руку к дверце. Но, казалось, до этой дверцы было четыре или пять миль. А Регги улетал куда-то в черную дыру, уменьшаясь в размерах. Когда Варнер захотел крикнуть, у него получился только шепот, и горло пронзила боль. Он смог только произнести: