Быдло

Иванин Александр

Самые верные и надёжные сотрудники получаются.

— Мне некогда её обучать. Работы и так навалом. Зачем она мне?

— Максим Валерьевич, я ведь для вас стараюсь, вам помогаю, — укоризненно начал он.

— Так, вы для меня стараетесь или для своей племянницы? У Копылова вытянулось лицо.

— Я могу за неё поручиться.

— Не стоит. Пусть ищет другое место работы. Главный кадровик пулей вылетел из моего кабинета. На следующий день появился второй протеже Копылова.

Предпенсионного возраста мужик сразу вызвал у меня неприязненное отношение своим развязным поведением запанибрата. Он сразу перешёл на «ты», вёл себя слишком фамильярно, балагурил тупыми шутками. На мой вопрос о его прежней работы, он вывалил на меня кучу имён и фамилий

известных людей, его обалденные связи и названия солидных компаний, а также государственных структур. На вопрос про его образование сосикатель удивился и спросил меня: какое нужно, ведь буквального завтра у него будет нужная корка, а для руководящей работы нужен прежде всего жизненный опыт и умение руководить, а те, кто учились как гайки крутить, пусть гайки и крутят, им на это диплом и дан. По его мнению, руководителем человек или родился, или нет, а он сам, вообще, людей видит как облупленных и может с любым человеком договориться за три минуты. Разумеется, наглый тип оказался родственником Копылова. Последним, что меня добило, стало его предложение поехать в хорошее место и расслабиться. Хавчик с выпивкой, девчонок и отличную травку он обещал за свой счёт. Я попытался выгнать его, но он не понял. Тогда я вызвал охрану, и его чуть ли не силой вытолкали из моего кабинета. Генеральный директор выглянул на шум. Узнав в чём дело, он вызвал к себе Копылова, наорал на него. Степан Константинович был очень мудрым человеком. Все настоящие выволочки подчинённым он устраивал у себя в кабинете и по возможности с глазу на глаз. Орать на подчинённых при скоплении других сотрудников он себе позволял очень редко. Но в это раз генеральный директор был в крайней степени бешенства. Генеральный при всех затребовал от Копылова заявление об увольнении по собственному желанию с открытой датой. Это было равносильно последнему предупреждению. Генеральный слов на ветер не бросал.

Во вторник, как и обещал, я созвонился с астрологом Тихонравовым.

Интеллигентный голос Аркадия Борисовича сразу проинформировал, что комнат уже сдана. Я сразу же напомнил ему про наш разговор и спросил: до какого времени, мне можно к нему заехать. Работы у меня было много и в течение рабочего дня я не смогу к нему выбраться.

Тихонравов мне обрадовался и сказал, что будет ждать меня в любое время, пожаловавшись на свою бессонницу. Я поехал к нему в это же день, точнее, поздним вечером. Мой водитель ловко шнырял в ещё плотном потоке машин, а я разглядывал слегка помятое объявление Тихонравова: адрес, площадь комнаты и номер телефона. В этом клочке бумаги не было ничего особенного, но для меня он был наделён силой вершить судьбы и управлять будущим. Неужели, я сейчас услышу ответ на все, мучившие меня, вопросы? А вдруг я узнаю, что девушка мертва и я больше её никогда не увижу? Поганенький страх царапался в желудке. Появилось желание отсрочить роковую встречу с провидцем.

— Может не ехать? Может вернуться? — сказал я вслух.

— Что, что? — переспросил шофёр. Теперь на месте ярко-розового уха появилось внимательно-озадаченное лицо моего водителя.

— Что вы сказали?

— На дрогу смотри. А то врежемся.

— Так, мы на красный стоим, а светофор здесь долгий.

— Нет, ничего, это я так сказал. Мысли вслух, — успокоил я водилу. А сам в это момент полностью осознал своё тревожное предчувствие.

У меня слегка засосало под ложечкой как в юности, перед очередным выпускным экзаменом. Я не боялся странного математика, к которому ехал в гости, хотя, он отлежал в психушке какое-то количество лет. Я чувствовал, что после встречи с ним я перешагну некую черту, и возврата уже не будет. Это как в последние мгновения перед прыжком с парашютом. Ты готов шагнуть в бездну из относительно безопасного нутра самолёта, но всё же не можешь себя пересилить, чтобы сделать последний шаг.

— Всё. Приехали, — оповестил меня шофёр. Мы стояли в глубине двора старого дома. Двор, не рассчитанный на такое количество машин, был забит дорогими автомобилями. Чёрная коробка домофона с настороженным

глазком камеры встретила меня мягкой приятной подсветкой, а, нажатые мной, кнопки мягко утонули в стальной панели.

— Кто там? — хриплый каркающий голос органично вписался в общее недружелюбие двора.

— Здравствуйте. Мне нужен Тихонравов Аркадий Борисович.

— Зачем он вам?

— Мы договаривались сегодня встретиться.

— Вы один?

— Да. Меня удивил этот никчёмный допрос. Ведь он сам меня приглашал, а сейчас прекрасно меня видел в камеру. Вместо ответа запищал сигнал открытой двери. Недолго думая, я шагнул в хорошо освещённый подъезд с хорошим ремонтом, но без излишеств. Я не стал пользоваться старым сетчатым лифтом в колодце лестничной клетки, а поднялся пешком на третий этаж. Так, я сумел справиться с волнением. Дверь на площадке была приоткрыта и оттуда выглядывал старичок в засаленном старом халате и обмотанной платком головой. Концы платка были повязаны на лбу, отчего он напоминал актёра Милляра в образе Бабы-Яги из фильма-сказки «Морозко». Я не мог толком разглядеть его лица, яркая лампа из коридора светила мне прямо в глаза, и у меня сложилось впечатление, что это не Тихонравов: голос был другой.

— Здравствуйте. Мне нужен…

— Вам нужен я. Можете не повторять. В дверь он меня не пустил, держа её на цепочке, которая по размерам подходила для крупной собаки. Я так и остался стоять под его внимательным взглядом.

— Показывайте, что у вас. Я был несколько обескуражен таким приёмом. Ведь он сам меня приглашал на встречу. Я раскрыл папку и неловко вытащил оттуда листовку о пропаже Евы.

Старичок суетливо выдернул у меня протянутый листок и прикрыл дверь.

Через некоторое время дверь опять приоткрылась и старичок сказал с виноватым видом:

— Простите старого дурака. Я вас перепутал. Я забыл о вас. Проходите. Дверь распахнулась. Теперь всё встало на свои места. Сварливый старикашка опять превратился в престарелого интеллигентного чудака с надломом в душе. Холодный приём объяснялся именно особенностями психики этого странного человека. Мы шли по длинному относительно широкому коридору мимо древних филёнчатых дверей. Старичок остановился возле одной из дверей, вытянул тощую морщинистую шею в сторону очередной двери и прислушался. Выждав несколько секунд, он постучал в дверь сухоньким кулачком.

— Полина, я денег жду. Скоро милицию вызову. Из-за двери донёсся недовольный женский голос:

— Ну, Аркадий Борисович, завтра сестра вернётся. Мы всё отдадим.

— Мне всё не надо. Заплатите положенное и живите дальше. В этом месяце вы электричества больше нажгли и в комнате свинарник. Ой, смотри мне. Старичок погрозил маленьким кулачком невидимой Полине и её сестре.

Удовлетворившись сказанным, он как ни в чём не бывало пошагал дальше. Со спины Тихонравов сейчас был похож на старушку-процентщицу, которую убил Раскольников. Я невольно заулыбался. Тем временем старичок завёл меня в некогда просторную комнату.

Пространство в которой буквально сжирали высоченные шкафы, забитые книгами. Мебель была очень старая, но зато в углу у окна стоял вполне современный стол с обилием оргтехники, а над ним в два ряда висели большие мониторы. Перед рабочим местом стояло дорогое эргономичное кресло, предназначенное для работы за компьютером. Тихонравов указал мне на массивный табурет рядом со столом и спросил:

— А вы кем доводитесь пропавшей девушке?

— Да, так, — неуверенно сказал я. — Знакомый. Приятель семьи.

— Трахались, — безапелляционно заявил он. Я опешил:

— Да вы что? Ей же пятнадцать лет. А у меня семья. Две девочки — дочки подрастают. Между нами ничего не было, и быть не могло.

— Оставьте. Мне это неинтересно. Между вами есть связь, а какого она рода — это меня не интересует. То, что вы ей не родственник, это я и так вижу. Тихонравов задумался.

— У вас есть сотовый телефон? — внезапно спросил он.

— Есть.

— Можете дать позвонить? Я протянул ему смартфон. Старичок вполне по-свойски включил его и набрал номер.