Bye-bye, baby!..
Шрифт:
Акции, облигации, дарственные, векселя, подумала Магдалена, блистательная, как колумбийская река с одноименным названием.
Драгоценности, подумала Флоранс, цветочек Флоранс.
Все четыре части моего династического имени проявили солидарную и вполне понятную в таких случаях алчность. И разве Ёлка, в непальских карманах которой гуляет ветер, имеет право их осуждать?
Никакого.
Тук-тук, тук-тук-тук, туктуктук – все быстрее выбивало мое сердце по мере приближения к углу.
Хр-ррр! тиу-ууу! – вторил ему Домино.
– Дай-ка я посмотрю, малыш…
Едва я нависла над жарким тельцем кота, как он тотчас
Дежавю, да и только.
Пустое пространство под паркетиной годилось для всего – включая тиару из бриллиантов и туго спеленатый сверток акций. Но я вытащила из тайника всего лишь связку ключей. То есть это поначалу мне показалось, что связка – именно с ключами. Они не были облагорожены временем и не годились для того, чтобы толкнуть их на условно-антикварном рынке в окрестностях метро «Удельная» – по 100 рублей за штуку. Их конфигурация не была затейливой, во всяком случае – не более затейливой, чем конфигурация ключей для мебели из магазина «Икеа».
А при повторном – более внимательном – взгляде они и вовсе оказались отмычками. Классическими, хотя и миниатюрного размера, отмычками – как я их себе представляла. Всегда. Отмычка потолще, отмычка потоньше, отмычка со скругленным концом и с концом раздвоенным. Отмычка с насечками и спиралями. Отмычка с затейливой абстракционистской бородкой; отмычка, похожая на рашпиль, и отмычка, похожая на сверло. И кусок сплетенной металлической проволоки в качестве бонуса.
Итого – девять предметов.
Вряд ли они принадлежали бабке, сгинувшей где-то на полпути между катарактой и ишемической болезнью сердца.
Тогда кому?
Отцу. Папе. Папуле. Папсику.
Мой отец – домушник? Вот так новость, вот так-так!
Я засмеялась в голос и тут же подумала: это слишком романтично, чтобы быть правдой. И еще: пора бы мне перестать впадать в первородный грех идеализации мужчин.
– Как думаешь, что это за инвентарь? – спросила я у Домино.
«May!» – разве ты сама не видишь, лапуля? Ключи от рая, я бы так это назвал.
– Наверное, лучше избавиться от них. Или оставить там, где они лежали. Вряд ли связка пригодится нам в обозримом будущем.
«May!» – на твоем месте я бы не стал пороть горячку. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Не знаешь… найдешь… потеряешь… – мне пришлось потрясти связкой, чтобы заглушить эту мгновенно отпечатавшуюся в мозгах немудреную фольклорную истину. Что можно найти в альбоме с Матиссом?
Самого Матисса.
Взяв кота на руки, я снова углубилась в альбом. Я больше не искала инородных тел и вложений, которые сделали до меня. Просто внимательно рассмотрела каждую репродукцию – только и всего. Домино поощрял и направлял меня урчанием – и это больше всего напоминало детскую игру «Горячо-холодно». На странице с картинкой «Красные рыбки. 1911. Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина» мой нежный абрикос заходил ходуном – с чего бы это?
Так: столик, на столике – аквариум, в аквариуме – рыбки, за аквариумом – листья и цветы. Назвать столик столиком, а аквариум – аквариумом можно лишь с известной долей условности, но рыбки сомнений не вызывают. Отравиться приготовленной из них ухой или заработать описторхоз – как два пальца об асфальт, ага, вот оно -
искомое.
На теле
Он начинался с 530, что означало как минимум Гражданку и как максимум – проспект Просвещения вкупе с Северным проспектом и проспектом Науки. Не самые близкие к центру районы, к тому же на Науке проживала Милка, у которой я не бывала последние лет пять. После того как в ста метрах от Милкиного подъезда двое прыщавых наркоманов вырвали у меня сумку из рук. Ничего существенного в сумке не было, кроме кошелька с тремя сотнями рублей, но сам факт и сами наркоманские рожи… Они преследовали меня во снах целый месяц, потому и возникло оптимальное решение:
на Науку я больше не ездец.
И все немногочисленные Милкины приглашения заканчивались хрестоматийным: «Уж лучше вы к нам».
Вот было бы смеху, если бы рыбий номер принадлежал кому-то из двух наркоманов! И… что?.. А то, что мне совершенно безразлично, кто может откликнуться на том конце провода.
С этой – весьма здравой – мыслью я запустила компьютер и скоренько обновила диск с телефонной базой данных, купленный в подземном переходе. Ни одному из физических лиц телефон не принадлежал – вот и верь после этого городскому УВД! Оставался еще один путь простукивания номера: Интернет. Пройдя пару ссылок, я попала на сайт «Yellow pages of Saint Petersburg» 8 , где посредством нескольких нехитрых манипуляций вычислила наконец-то владельцев номера. До недавнего времени – держись крепче, Элина-Августа-Магдалена-Флоранс, лапуля! – он принадлежал фирме «Красные рыбки».
8
«Желтые страницы Санкт-Петербурга» – справочник фирм и организаций.
Это было сильно.
Так сильно и неожиданно, что я издала победный вопль, хотя вопрос, к чему приложить вновь полученные знания, повис в воздухе. Мне не оставалось ничего другого, как переадресовать его Домино.
– И что нам делать с этой хренью, милый?
«May!» – сними трубку и позвони, лапуля, чего еще?
Идея сама по себе неплохая, но телефонные звонки предполагают диалог между абонентами. Даже если я прокрякаю «Фирма «Красные рыбки?» и мне ответят «да», о чем говорить впоследствии? Можно, конечно, опроститься донельзя и снова идти на поклон к коту -
вразуми, батюшка!
Но по опыту предыдущего общения с Домино я знала: конкретных ответов на вопросы кот не дает, предпочитая расплывчатые философские сентенции.
Вопреки логике, телефон под вывеской «Красные рыбки» мучил меня. Временами даже казалось: стоит напрячься и я тут же пойму его тайный смысл. А может – просто вспомню его. И все станет на свои места. Но как я ни напрягалась, ничего путного из этого не вышло. А проверка почты (ну, как Jay-Jay уже отреагировал на фотографии Домино?) вообще привела к неожиданным результатам: