«Был жестокий бой»
Шрифт:
— Так кому же достанутся эти стельки? — полюбопытствовал сверху всё тот же боец Наместников. — А-а, товарищ лейтенант?
— Потяните спички! — отозвался я самым достойным решением. — Кому повезёт, тому и достанутся!
Этот вариант устраивал всех присутствующих. Но сперва следовало завершить все начатые дела… Во время чего умелый солдат Харитонов вырежет стельки. А потом дождаться возвращения другой половины нашей группы, которая ушла в распоряжение военного коменданта аэропорта Северный. То есть города Грозного.
И надо же было
— Да мы так подумали… — то ли оправдался, то ли бравировал солдат Винтер. — Что этим комендатурщикам слишком жирно будет! Вот и прихватили кое-что… А то всё им да им!
Судя по его довольным-предовольным глазкам… Досмотровая подгруппа и в те дни себя не обижала… Но, наверняка, чем-то продовольственным… А вот сегодня они решили прибыть с «боевого задания» с чем-то материальным. А именно: небольшим зелёным ковриком, штык-ножом без ножен и двумя пачками каких-то медикаментов.
— Ну-ка!.. — заявил я, принимая картонные упаковки. — Шо це таке?.. Блин!.. Это же настойка женьшеня! И на хрена вы это конфисковали? Это же…
Я оказался почти прав. Что подтверждалось хмурым ответом снайпера Лагуткина.
— Это инъекции с раствором женьшеня. Они у одного раненого были! На носилках! Но сказали… Что нельзя!..
Я всё-таки выругался:
— Да, бля-а!.. Это же сто процентов, что их дали раненому!.. Чтобы побыстрей выздоравливал!.. Кто-то из своих! А вам-то какая разница? Трофейное или нет?!.. Это же раненый!
Тут боец Лэкс всерьёз обиделся:
— Да я эти упаковки даже пальцем не трогал! Что я, не понимаю что ли?! Это сам комендатурщик!.. Они же лично всех досматривают!.. Он и полез… То есть поднял у раненого одеяло… Вот и отобрал! «Не положено!»
Я всё же не поверил словам Лагуткина.
— А вы тогда чем там занимаетесь?
Но… Как оказалось, Лэкс был прав. Мои разведчики выполняли функции суровых охранников и носильщиков конфискованного имущества. Улетающих шмонали непосредственно комендачи. То ли не доверяя моим разведчикам… (И Слава Богу!..) То ли досматривая убывающих с профессиональной тщательностью…
Выслушав подробный доклад своих подчинённых, я вновь выругался:
— вот пида…! Терпеть их ненавижу!.. Всю эту тыловую сволоту!.. Когда нас в Афган отправляли, они у меня солдатский ремень… Конфисковали! На ташкентском аэродроме Тузель! Хор-роший такой ремень!.. Кожаный…
Тут я замолчал, внезапно поняв то, что чересчур уж заболтался. Но было уже поздновато…
— У вас? — то ли всерьёз, то ли напоказ поразился Винт.
Я покосился на него, но всё-таки признался:
— У меня! Я же тоже когда-то был молодым солдатом! Так что!.. С этими моральными уродами уже сталкивался!
Но сейчас что-либо изменить… Увы,
А ещё мои разведчики свистнули в комендатуре зелёный коврик и новенький штык-нож. Правда, без ножен.
— Это мы тоже… В той комнате… «Взяли!» — пробормотал Лагуткин. — Их там уже столько!..
Я лишь хмыкнул, держа кончиками пальцев этот штык-нож.
— А что же ты его без ножен?.. «Взял?»
— Их там не было! — последовал незамедлительный ответ. — И он самый новенький был!.. Остальные… Грязные какие-то…
— Товарищ лейтенант, а что это за нож? — поинтересовался солдат Чувильский. — У нас таких же нету!
— Это штык-нож от ночного АКС-74.
– пояснил я. — У них и лезвие другое… Более тёмное, чтобы ночью не блестело. И рукоятка чуть лёгкая. Но хрупкая. А ножны почти такие же. Тоже полегче… Чем у наших стандартных штык-ножей.
— Ну, да-а! — произнёс повеселевший Лэкс. — Если тот штык метнуть, то в любом случае убить можно! Либо нож воткнётся, либо тяжёлой рукояткой долбанёшь! Главное — попасть!
— И желательно в голову! — произнёс я с лёгким смехом. — Чтобы затыльником рукоятки черепок пробить!.. А с этим — нет… Тут надо по-другому метать!
Поскольку последняя «добыча» считалась холодным оружием, то есть не подлежащим передаче ни кому-либо из солдат-дембелей, ни в моё личное использование… Оно было приобщено к военному имуществу моей разведгруппы. Чтобы затем сослужить добрую службу в подготовке личного состава к предстоящим боям и засадам. Ведь этот «левый» штык-нож можно было безбоязненно метать в деревянную мишень. Причём, без всякой опаски его сломать… То есть без необходимости платить за его поломку из своего собственного кармана.
А вот на зелёном коврике была изображена мусульманская мечеть с минаретом. И я в качестве правоверного мусульманина принял решение изъять этот коврик в своё личное пользование. Нет!.. Я даже и молиться-то не умел… Чтобы по пять раз в день устраивать намазы на этом коврике. Но я твёрдо был убеждён в том, что к любой религии следует относиться с должным уважением. А к вероисповеданию своих предков — тем более!
Поэтому я свернул коврик и убрал его в свой деревянный ящик тире сундук тире рундук. А штык-нож без ножен оказался в стальной «шкатулке» под защитой внушительного замка.
— С настойкой-то что будем делать? — спросил боец Винтер нарочито безразличным тоном. — Может быть выльем?
Всеобщее возмущение было очень точным ответом на этот глупый и явно провокационный… Словом, столь несуразный вопрос.
— Там же двадцать ампул! — чуть ли не вскричал солдат Лэкс. — По десять кубиков!
— Не по десять. — уточнил разведчик Иванов. — А по пять!
Но их спор был тут же погашен моим новым командирским решением.