Были давние и недавние
Шрифт:
— Ну, слава богу! — молитвенно прошептал Воронов. — Слава богу!.. — И крепко пожал, прощаясь, руку Кляйвеля.
Проходя на обратном пути мимо столика, за которым кутили марковские офицеры, он высокомерно скривил губы. Его давешний обидчик, краснолицый подполковник, отвернулся с ворчанием собаки, собравшейся вцепиться в чью-то глотку, но услышавшей от хозяина властное «тубо!».
Воронов с поднятой головой миновал опасное место и почти столкнулся с высоким пожилым человеком в элегантном сером пальто и в мягкой шляпе с большими полями.
«Инженер
Свиридов направлялся к столику Кляйвеля. Воронов еще с минуту смотрел ему вслед и увидел с чувством, похожим на ревность, как Кляйвель поспешно встал навстречу инженеру…
Кляйвель склонился в изящном полупоклоне:
— Я безгранично благодарен вам, Иван Павлович, за то, что вы откликнулись на мое приглашение. Я надеялся, что наше старое знакомство…
— Приглашение? — насмешливо переспросил Свиридов. — А я в простоте душевной думал, что это — повестка о явке. Немного меня смущало только одно: почему в сад Сарматовой, а не, скажем, в какую-нибудь комендатуру или… я уж не знаю, как это у вас называется?
Свиридов говорил очень тихо, с уверенностью, что никто его не перебьет. Закончив, он вопросительно посмотрел на Кляйвеля, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Что вы, Иван Павлович, что вы! — воскликнул Кляйвель, стараясь развязностью прикрыть смущение. Он ловко подставил стул Свиридову и сам уселся рядом. — Чаю? Вина? Мне говорили, что здесь сохранилось недурное «абрау».
— Вы очень возмужали с тех пор, как я вас видел в последний раз, — сказал Свиридов, не отвечая на любезное предложение. Старый инженер внимательно глядел в лицо офицера и говорил без улыбки, в голосе его совсем не было теплоты.
— И вы, Иван Павлович, очень изменились, — лицемерно вздохнул Кляйвель. — Правда, прошло десять лет, памятных для всех нас… и для вас в особенности. Я никогда не забуду дружбы с вашим сыном, павшим от руки нашего общего врага. («Может быть, удастся его деморализовать, если ударить по больному месту?»)
Свиридов при упоминании о сыне слегка побледнел. Потом быстро овладел собой.
— Сегодня ровно два года со дня гибели Николая, — тихо сказал он. — Как-никак, вы учились в одном классе. И вот — вы сделали такую блестящую карьеру… Мне вина, пожалуйста, — заказал Свиридов подобострастно склонившемуся к нему официанту.
«Дикарь! — подумал Кляйвель со злобой. — Я ведь предлагал ему поужинать. Подчеркивает свою независимость!»
— Вина и чего-нибудь закусить, — отрывисто приказал в свою очередь Кляйвель.
Официант исчез с такой быстротой, что фалды его фрака не поспевали за ним. По всему было видно: он получил особые инструкции от хозяйки.
Кляйвель решил брать быка за рога.
— Известно ли вам, Иван Павлович, — начал он холодным тоном, — что «не все благополучно в королевстве Датском»?
— Это
— Это — не метафора, — воскликнул Кляйвель, — это — преступление! Ваш цех, коего вы изволите быть главным инженером, недодает белой армии десятки тысяч снарядов!
Официант, щеголяя ловкостью, подлетел с полным подносом, покоящимся на ладони правой руки.
— Виноват-с…
— Шашлыка не угодно ли? — спросил Кляйвель Свиридова. — Нет? Очень жалею, шашлык с виду хорош.
— Карачаевский барашек-с, — осмелился заметить официант, разливая вино в бокалы.
Кляйвель холодно посмотрел на него. Официант, профессиональным жестом сунув салфетку под мышку, тотчас исчез, точно его и не было.
— Чье же это, по-вашему, преступление? — первым вернулся к разговору о снарядах Свиридов.
— О, конечно же не ваше и не других инженеров, — пожал плечами Кляйвель. — И вас, и их, и вообще всю русскую интеллигенцию это большевистское море захлестнет в первую голову… если дать ему разлиться. Дело обстоит гораздо серьезнее, чем вы думаете, — доверительно продолжал Кляйвель, понизив голос. — Я не хочу вас расстраивать, но скажу вам по секрету, что здесь, в городе, имеется опасный заговорщический центр, который именует себя подпольным большевистским комитетом. Это именно он поднял известное вам восстание в Таганрогском округе, и вы знаете, какое восстание! Генералу Деникину пришлось снять несколько полков с фронта, чтобы кое-как локализовать повстанческое движение. Измена таится всюду, рядом с вами, рядом с каждым честным русским человеком!
— Измена? — переспросил Свиридов, медленно потягивая из бокала красное вино.
— Да! Лучшие сыновья Дона борются под знаменами генерала Деникина с наемниками большевистских комиссаров, а в это время рабочие вашего цеха, разложенные агитацией подпольного комитета, саботируют производство снарядов. Или вы скажете, это не саботаж?
Кляйвель впился в него глазами.
— Не знаю, — спокойно ответил Свиридов, — не знаю.
— Послушайте, — поднял белесые брови Кляйвель, — вы ведь прежде всего — русский патриот, не так ли?
— Да, я прежде всего — русский патриот, — подтвердил Свиридов, ставя свой бокал на стол, — но именно поэтому…
— Что? — быстро спросил Кляйвель.
— Именно поэтому я не испытываю особенного восторга от нападения иностранцев на Россию.
Кляйвель впился в него глазами:
— Вы — большевик?
— О нет! — усмехнулся Свиридов. — Я не люблю и не понимаю политики. Я не большевик, а просто — русский человек. — Он большими глотками отпил вина и продолжал, почти не тая насмешки: — Вас ввели в заблуждение. Никакого саботажа на заводе нет. Все дело лишь в нехватке сырья и материалов. Мы все, конечно, очень сожалеем, но что тут поделаешь!.. Я могу идти? — Он встал и окликнул официанта: — Получите, пожалуйста, я тороплюсь.