Были великой войны
Шрифт:
Но другая смерть, смерть от голода, неумолимо надвигалась все ближе. Наступил момент, когда запасы продовольствия оказались исчерпанными. Теперь у защитников каменоломен оставались для питания только чай и сахар, которые, как я говорил, в большом количестве хранились на складах. Люди проявляли чудеса изобретательности, чтобы как-то разнообразить эту пищу. Из чая варили что-то вроде супа, сахар перетапливали на огне. Но все это помогало мало. Начались тяжелые желудочные болезни, и смертность все возрастала.
Иногда группе разведчиков ночью удавалось пробраться сквозь минные поля, сквозь проволочные заграждения немцев, и тогда они возвращались с охапками лебеды и другой травы, которая росла в окрестностях каменоломен. Эту траву ели с жадностью, как
Прошли август, сентябрь. Осень была в разгаре, по ночам становилось холоднее, и вдали глухо гудело штормовое море. Но днем солнце еще грело, и, когда его лучи попадали в пробитую наружу амбразуру, защитники каменоломен, отвыкшие от тепла и света, с наслаждением грелись в этом солнечном лучике, по очереди уступая друг другу место. Днем все так же гремели взрывы, и новые участки подземелий оказывались разрушенными.
Таяли силы подземного гарнизона. Погиб отважный командир "слухачей" старший лейтенант Николай Белов, гибли другие командиры и бойцы. Все чаще люди умирали от голода и от ран, а оставшиеся едва держались на ногах, и уже нельзя было устраивать ночные вылазки, и даже не хватало сил подбирать и хоронить умерших.
То и дало группы защитников каменоломен, отрезанные от своих взрывами, попадали в немецкий плен. Так оказался в плену лейтенант Николай Ефремов, который много лет спустя первым рассказал мне о борьбе подземного гарнизона. 5 октября 1942 года, после пятимесячного пребывания в каменоломнях, он с несколькими товарищами был оглушен и полузасыпан взрывом, и немцы вытащили его потом из-под обломков.
По свидетельствам жителей Керчи и окрестных сел, борьба аджимушкайского гарнизона продолжалась до конца октябри или до первых чисел ноября, то есть в течение шести месяцев. Говорят, что, когда уже стало невмочь оставаться дольше под землей, полковник Бурмин, батальонный комиссар Иван Парахин и другие командиры повели гарнизон в последний бой. Ночью оставшиеся в живых защитники каменоломен вырвались наружу и атаковали врага. Произошел тяжелый бой, в котором большая часть людей пала, а остальные были захвачены в плен. Были пленены и полковник Бурмин и батальонный комиссар Парахин. Позднее Николай Ефремов встречал своих командира и комиссара в немецком лагере для военнопленных в Новоград-Волынском. По другим сведениям, их содержали в Симферопольской тюрьме. На этом их следы теряются. Видимо, полковник Бурмин и батальонный комиссар Парахнн погибли там, во вражеском плену.
Так закончила свою удивительную борьбу подземная крепость. Красноречивые следы этой борьбы видели своими глазами наши бойцы и командиры, которые в 1944 году освободили Аджимушкай и первыми спустились в подземелье.
Но, к сожалению, эти следы потом мало-помалу исчезали. Забытыми и заброшенными стояли каменоломни, туда беспрепятственно проникали местные жители, имущество, сохранившееся после обороны, постепенно таяло, и сейчас немногое осталось там от этого героического времени. Где-то в архивах хранятся найденные в 1944 году документы времен обороны, и мы даже не знаем нынешнего местонахождения интереснейших дневников политрука Александра Сарикова и старшего лейтенанта Андрея Клабукова.
Только в последние годы снова возродился интерес к этой удивительной эпопее. Года три назад Аджимушкайские каменоломни были взяты под охрану государства как исторический памятник. В городе Керчи создан музей, посвященный борьбе подземного гарнизона. Писатели и журналисты заинтересовались этим эпизодом Великой Отечественной войны, и в печати все чаще появляются статьи и заметки об аджимушкайской обороне.
Но
Последний бой смертников
Много веков тому назад человечество создало библейскую легенду о рае и аде. С тех пор люди всегда мечтали о тем, чтобы создать рай на земле — о жизни счастливой и беззаботной, без горестей и бед. Но, как известно, эта мечта о земном рае оставалась неосуществимой.
Зато ужо в наше время, в XX веке, в годы второй мировой войны, оказалось, что люди способны создать земной ад, причем такой, перед которым бледнеют все ужасы легендарного библейского ада. Этим земным адом в годы второй мировой войны стали гитлеровские лагеря уничтожения, созданные руководителями СС и гестапо и в самой Германии и в других европейских странах, — подлинные фабрики смерти, организованные с немецкой хозяйственной дотошностью, с использованием всех достижений науки и техники и предназначенные для невиданного еще в истории массового убийства людей.
Не только для нас, людей непосредственно переживших войну, у которых еще свежи в памяти все ее события, но и для всех последующих поколений всегда будут звучать как страшные проклятия человеконенавистническому фашизму такие слова, как Освенцим, Майданек, Треблинка, Бухенвальд, Заксенхаузен, Равенсбрюк и многие другие названия гитлеровских лагерей смерти. И среди этих слов, как одно из самых зловещих, звучит слово Маутхаузен.
Километрах в двадцати пяти от австрийского города Линца, там, где широкое шоссе вьется через живописные предгорья Австрийских Альп, в стороне от дороги, стоит на вершине горы большое строение. Издали видно высокую каменную стену, массивные сводчатые ворота и над ними красивые зубчатые башни. И неискушенный путешественник, заметив это строение, подумает, что, вероятно, там находится одна из тех туристских достопримечательностей, которыми так богата Австрия, — какой-нибудь средневековый замок или дворец.
Но если бы в годы войны — в 1944 или в начале 1945 — такой неосведомленный путешественник заинтересовался этой постройкой и решил познакомиться с ней, свернув на дорогу, ответвляющуюся в сторону горы от основного шоссе, он километра через полтора, подъехав поближе, обнаружил бы тут же свою ошибку и тотчас повернул бы обратно. Он увидел бы, что по гребню стены протянута в несколько рядов колючая проволока, что на площадках красивых зубчатых башен над воротами стоят пулеметы и около них дежурят солдаты в касках и эсэсовских мундирах с черепом и скрещенными костями на рукавах. Он заметил бы над стеной такие же флаги с черепом и костями, и в темном своде над запертыми тяжелыми железными воротами почудилось бы ему нечто мрачное и зловещее, напоминающее вход в преисподнюю.
Нет, эта постройка не была туристской достопримечательностью, замком древних времен. Это было поистине дьявольское создание архитектуры XX века, одно из самых страшных мест на земле — гитлеровский лагерь уничтожения Маутхаузен.
По показаниям свидетелей на Нюрнбергском процессе, по воспоминаниям бывших узников, по книгам, вышедшим после войны, мы сейчас хорошо знаем историю этого жуткого лагеря, где людей уничтожали с промышленной организованностью, с инженерной изобретательностью, с бесстрастием палачей и с утонченностью садистов. Здесь узников убивали наповал ударом тяжелой дубинки и медленно сводили в могилу ежедневными побоями; здесь их живыми сжигали в крематории и подвергали мучительной смерти в газовых душегубках; здесь над живыми людьми производили бесчеловечные медицинские эксперименты и из татуированной человеческой кожи делали абажуры.