Было ли счастье?
Шрифт:
Он не обратил внимания на ее насмешку.
— Ты хочешь закончить ее?
— Конечно! — резко сказала ему Марни.
Этот глупый вопрос вызвал у нее презрение.
Он спокойно пожал плечами.
— Тогда придется запаковать ее и перевезти в Оуклендс, — сказал он. — Но что касается остального...
Он поднял правую руку. Марни увидела в ней большую черную книжку, куда она записывала свои заказы и всякие деловые предложения и встречи.
— Всем остальным придется отказать!
— Но это же моя книга заказов! — воскликнула она. — Что ты с
— Я ее взял, чтобы в будущем связаться... — протянул он.
— Как связаться и с кем?
— С теми несчастными, кого нам придется разочаровать, — ответил он с олимпийским спокойствием. — Я скажу, чтобы мой секретарь написал им вежливые письма с отказом.
— Я могу это сделать сама, — заявила Марни, пытаясь забрать у него книгу.
Он медленно отвел руку в сторону.
— Нет, ты не будешь этого делать, — бросил он, снова глядя на Амелию и ее кота. — Я тебе не верю, Марни, — пояснил он. — Ты не сделаешь то, что нужно сделать. Поэтому этой работой займется мой надежный секретарь.
— Господи, как же я презираю тебя! — пробормотала Марни, отходя от него.
Он снова пожал плечами, как будто его это не касалось.
— Ты все упаковала? — спросил он ее.
— Да.
Ей внезапно захотелось разрыдаться, стоя посреди студии, где все было перевернуто вверх дном. Она оглянулась вокруг как ребенок, которого вынуждают распрощаться со всем, что было таким удобным и спокойным в его жизни.
Она была здесь счастлива, если только можно назвать счастьем тихие волны мира и покоя, которые накатывали на нее одинокими вечерами, и удовлетворение работой. Марни удалось создать для себя такую обстановку. Она поняла, что создала для себя остров, отделенный от бурь мира. Марни жила здесь одна последние четыре года — и это было похоже на жизнь на острове покоя. Это было особенно приятно после года жизни с Гаем в джунглях, где правили пороки, безнравственность и где Гай царил как в своем королевстве.
— Все остальное будет доставлено вместе с картиной, — решил Гай. — Давай мне твои чемоданы, и мы отправимся в путь.
Слезы стояли комком в ее горле, когда она увидела, как Гай поднял ее чемоданы и поднес их к двери. Он повернулся к ней и увидел, что она тихо стоит посреди комнаты. У нее было белое и печальное лицо.
— Гай... — умоляюще прошептала она.
Она и сама не знала, что хотела сказать.
У него потемнело лицо, и глаза злобно сузились. Он резко отвернулся от нее.
— Я отнесу чемоданы вниз в машину, — буркнул он.
Гай вышел из квартиры, и Марни осталась одна. Она почувствовала себя такой несчастной и одинокой, какой не была никогда.
Он не вернулся назад, и Марни понимала почему. Он ждал, что она сама придет к нему. Если ему придется снова прийти сюда и вытащить ее из квартиры, это будет означать, что она не сломлена и продолжает сражаться с ним до последнего. Что она пытается сохранить собственное «я».
Если она сама выйдет из квартиры — тогда он одержит еще одну, пусть и маленькую, победу! Маленькую — потому что оба понимали, что у
Гай сидел в машине, стекло было опущено, и его рука лежала на руле. Он выглядел красивым и угрожающим. Его профиль чеканно выделялся на фоне освещенной солнцем стены дома на другой стороне улицы. Он не повернул голову и не посмотрел на вышедшую Марни. Та закрыла за собой дверь викторианского дома, в котором была ее квартира.
Он сделал вид, что не видит, как она обошла машину, чтобы открыть дверцу и сесть рядом с ним. Он не двигался, пока Марни не уселась поудобнее, застегнула ремень безопасности. Потом она откинула гриву волос со лба. Когда наконец Марни угомонилась, он нажал кнопку, и стекло плавно пошло вверх. Потом выпрямился, включил зажигание, и машина тронулась.
Марни тяжело вздохнула и стала мрачно смотреть вперед. Когда они отъехали от дома, который она называла своим в течение четырех лет, Марни сказала себе, что ее жизнь отныне не будет принадлежать ей самой. Теперь ее господином стал Гай. И его власть над ней была гораздо прочнее, чем это было в первый раз.
— И что теперь? — еле выговорила она, почувствовав, что уже не может контролировать свой голос.
— Теперь мы все начнем сначала, — сказал Гай.
И это было все. Слова были просты, но весьма многозначительны.
9
Они прибыли в Оуклендс в прекрасное время. Июньское солнце высоко стояло над вершиной холма, был разгар дня.
— Гай! Остановись ненадолго.
Он вопросительно посмотрел на нее. Остановив машину, он поглядел на нее и увидел, что лицо ее светится от восторга.
— Я всегда любила это место, — немного стесняясь, произнесла она. — Посмотри, Ги! — воскликнула она, наклонившись вперед. — Ручей разлился так широко, что превратился почти в реку.
— Погода в горах для этого времени года была дождливая, — сказал он ей. Внимание его было приковано к ее восторженному лицу. — Несколько недель назад мы даже беспокоились, что вода доберется до поместья.
— И озеро тоже переполнено, сказала она и посмотрела вниз, туда, где на видавший виды причал накатывались белые гребешки волн и маленькая лодка Роберто мягко качалась в них.
Дом был внизу, основательный и надежный. За два века он пережил много разных хозяев.
— Ты кое-что здесь переделал, — заметила она и показала на подсобные помещения.
Там, немного правее, ее цепкий взгляд художника, привыкший замечать детали, уловил кое-какие перемены. Маленький домик, похожий на коттедж, прекрасно вписывался в окружающий пейзаж.
— Новый гараж? — предположила она, удивляясь, правда, что эта постройка была довольно далеко от остальных гаражей, где Гай разместил свою драгоценную коллекцию.
— Что-то вроде этого, — ответил он, не желая вдаваться в подробности, и тронул машину. — Отец уже, наверное, заметил нас, когда мы въезжали в ворота. Если мы не поедем сейчас же, он пойдет сюда нас встречать.