Было ли счастье?

Алистер Дениза

— Что ты ему сказал?

Гай посмотрел на нее и увидел, что она побледнела, хотя солнце все еще посылало ей свои теплые лучи.

— Что мы помирились, — сказал он и перевел взгляд опять на дорогу. — Как ты, вероятно, понимаешь, он с восторгом принял это, — в его голосе слышалась некоторая ирония. — И я бы предпочел, Марни, чтобы он не обманулся в своих ожиданиях.

— Конечно! — воскликнула она, хотя ее немного задело, что Гай счел необходимым предупредить ее об этом. — Ты ведь знаешь, что я не сделаю ничего, что могло

бы причинить боль твоему отцу.

— Но ты ведь причинила ему боль, когда ушла от меня, — напомнил ей Гай.

— Это было совсем другое, — неловко сказала она. — Роберто знает, что я по-прежнему обожаю его.

— Когда-то и я считал, что ты меня обожаешь. И посмотри, к чему это привело.

— Ты получил по заслугам! — резко ответила Марни. — Надеюсь, твой отец знает об этом!

— Ты, вероятно, права, — печально согласился Гай.

Он притормозил и искусно провел машину по узкому маленькому мостику через речушку.

— И все-таки, — он пожал плечами, — он любит тешить себя мыслью о том, что таким сыном, как я, можно гордиться. А разуверять его в таких чувствах было бы жестоко.

— Я никогда не стану этого делать, — холодно сказала Марни. — И никогда не делала.

После пересечения с гоночной трассой дорога резко повернула налево, и они буквально поплыли среди массива величественных дубов, которые и дали имя всему поместью. Страна дубов. Потом они подъехали к дому, выходившему фасадом на юг, так что независимо от времени года в нем всегда было солнечно.

Гай остановил машину, потом повернулся и посмотрел на нее.

— Готова? — спросил он.

— Да, — кивнула она, но внутри у нее все дрожало.

Она вышла из машины.

Его рука легла ей на талию, и он привлек ее к себе. Марни вся напряглась. Ее саму поразила эта реакция на его естественный жест.

— Расслабься! Повернись ко мне лицом и улыбнись. Повернись и улыбнись! — сердито повторил он, видя нежелание следовать его совету. — Отец только что вышел из дома и наблюдает за нами!

Преодолев себя, Марни повернула к нему голову, подняла лицо и улыбнулась. Их глаза встретились, и вдруг ей стало трудно дышать. Она почувствовала, что ее будто что-то кольнуло. Она судорожно вздохнула. Теперь уже Гай напрягся, и сердце его бешено застучало. Она почувствовала, что и ее сердце начало колотиться сильнее, у нее зазвенело в ушах, по телу пробежала какая-то волна. Его глаза потемнели и из карих превратились в черные, казалось, они, словно бездонные колодцы, все сильнее притягивали ее.

— Марни, — хрипло прошептал Гай.

— Нет.

Она не хотела признавать то, что происходило с ними обоими. Но в голосе ее не было убежденности, а когда она произносила «нет», губы ее чувственно приоткрылись.

Ей хотелось, чтобы он ее обнял и поцеловал. Она сделала такое открытие довольно неожиданно для себя. Ей не просто хотелось этого — все тело молило об этом. Жаждало этого.

Просило этого.

Его рука скользнула по ее спине, и она оказалась лицом к нему. Потом она почувствована, что всем телом прижимается к нему, а губы Гая медленно приближаются к ее рту.

Весь мир начал кружиться, а вместе с ним закружилась и ее голова. Его рука заставила ее прижаться еще теснее, она слегка прогнулась и всем телом ощутила прикосновение к своим бедрам его возбужденной плоти. Он зарылся в ее волосы, поддерживая голову, и целовал все крепче и крепче. Руки Марни скользили по его мускулистой спине, а потом легли ему на плечи. Ее грудь поднялась, а набухшие соски сладострастно прижимались к его широкой мощной груди. Гай вдохнул немного воздуха и опять прильнул к ней, тело его начинало дрожать. Она почувствовала, что и с ее телом происходит то же самое. И когда он наконец оторвался от ее рта, оба казались ошеломленными, смущенными, потрясенными случившимся.

— И не отрицай, что у нас это было! — отрывисто произнес Гай.

Он хотел опять припасть к ее губам, но она выскользнула из его рук, вдруг почувствовав холод и пустоту.

Марни попыталась собраться с силами, прежде чем предстать перед внимательным взором Роберто Фрабосы.

Он постарел с тех пор, когда она в последний раз видела его, выглядел чрезвычайно слабым. Он стоял, высокий, худой, очень изящно опираясь на свою трость. И она вдруг без всяких усилий опять заулыбалась. Это была теплая и естественная улыбка, какой у нее не было уже давно.

— Папа, — проговорила она и быстро направилась к нему.

Свободной рукой он крепко обнял ее, склонил лицо к ее волосам, пытаясь скрыть охватившие его чувства, а потом хрипло сказал:

— Это самый замечательный момент в моей жизни. Самый замечательный.

Он поднял голову и посмотрел на нее, глаза его подозрительно увлажнились.

— Спасибо, — просто сказала она.

— Теперь все позади? — спросил он, глядя на приближавшегося к ним сына. — Вы опять любите друг друга?

Любим? У Марни дрогнули губы. Ей казалось, что она была не способна опять кого-нибудь любить.

Рука Гая властно обхватила ее за талию.

— Разве мы когда-нибудь переставали любить друг друга?

— Но вы все-таки перестали кое-что делать, — заметил Роберто, иначе последние четыре года не были бы такими, какими они оказались! — он покачал своей белой головой. — Бессмысленно прожитыми годами! — не терпящим возражений тоном подытожил он. — Пустыми, бессмысленно прожитыми годами!

— Папа! — голос Гая показался неожиданно резким. — Он почувствовал, как Марни дернулась, как будто ее ударили. — Прислушайся к совету своего сына, — он попытался говорить не так грубо, но его голос все-таки звучал сурово — и подави в себе соблазн проверять на прочность шаткую конструкцию. Она может обрушиться самым неожиданным образом.