Былого слышу шаг
Шрифт:
Между тем все больше приходило писем читателей. Известный ленинградский ученый профессор М. Д. Каминский вспоминал, что видел карту в октябре 1921 года на Всероссийском электротехническом съезде. Публицист, автор книг, посвященных деятельности Владимира Ильича, Ю. М. Юров обнаружил упоминание о карте ГОЭЛРО в материалах постоянной выставки ВСНХ, которая в 1921 году была открыта на Петровке. Он не без оснований предполагал, что именно с этой выставки были позаимствованы многие экспонаты, в том числе и карта ГОЭЛРО, для советского павильона в Риге.
Пришло письмо из деревни Алексеевки Тульской области, С. Н. Мосин писал: «В зимние месяцы начала 1922 года
И совсем уже неожиданный адрес назвала в своем письме В. Р. Красильщикова: «В 1923 году я была студенткой, училась в Симферополе. Однажды я пошла в клуб. На стене висел какой-то план. Люди с интересом его рассматривали. Слышались голоса: «Да это же план ГОЭЛРО». Конечно, не берусь утверждать — прошло много лет, — что это и есть карта, которая вас интересует».
Адреса продолжали множиться, и в многообразии свидетельств очевидцев растворялась сама задача поиска: узнать судьбу карты, которая была на VIII съезде Советов. Становилось очевидным, что в письмах шла речь не об одной, а о многих картах, сделанных примерно в одно и то же время.
Январским вечером двадцатого года Владимир Ильич писал Кржижановскому о необходимости «увлечьмассу рабочих и сознательных крестьян великойпрограммой…», — первый ленинский документ, посвященный плану ГОЭЛРО. В декабре того же года Ленин еще сам следит за работой над первой наглядной картой ГОЭЛРО. А спустя всего лишь несколько месяцев такие же большие, наглядные карты электрификации появились во многих городах. Рождение их — словно вехи победоносного шествия по стране идеи электрификации. Рабочие и крестьяне были увлечены великой программой. И сегодня, спустя много десятилетий, люди вспоминают в своих письмах подробности, удивительные детали: у них навсегда остался в памяти тот день, когда впервые услышали о плане электрификации, увидели схему будущих станций…
И лишь один адрес был абсолютно конкретен: Ленинград, Политехнический институт, хоры актового зала. Его назвал не только заглянувший в редакцию ленинградец. В 1929 году в Москве снимался фильм «Зве-цр энергетики». Съемки консультировал Кржижановский, занимался ими и М. А. Шателен — крупнейший ученый-электротехник. Михаил Андреевич был уполномоченным комиссии ГОЭЛРО по северному району. Один из создателей этого фильма — режиссер И. В. Вен-жер. С Ириной Владимировной мы встретились в Лиховом переулке на Центральной студии документальных фильмов, и она рассказала:
— Помню, что нам нужно было снять для этого фильма карту ГОЭЛРО. Но с этим отчего-то возникло множество сложностей. В Москве ее так и не смогли разыскать…
Значит, уже в 1929 году в Москве не было этой карты. Как же вышли из положения?
— …Пришлось ехать в Ленинград к Михаилу Андреевичу Шателену. Он взялся помочь нам. Помнится, что снимали карту в каком-то институте, на ней загорались лампочки… Но и тогда уже карта была весьма ветхой.
Карту для фильма снимали в каком-то институте… Михаил Андреевич был одним из организаторов Политехнического института и преподавал в нем более полувека. Значит, снова — Ленинградский политехнический…
А вот еще строки из писем читателей:
«Я окончил Ленинградский политехнический институт
«В Ленинградский политехнический институт я поступила в 1954 году, — сообщала из Солнечногорска Э. А. Лыкова. — Пела в студенческом хоре. Однажды во время выступления наш хор разместился на антресолях над сценой актового зала. Как мне сказали, здесь был музей электротехнического факультета. Но больше это походило на заброшенный склад, где свалены приборы, стенды — все в пыли, в паутине. Кто-то указал мне на электрифицированную карту, сказав, что это и есть та самая знаменитая карта ГОЭЛРО. Меня очень удивило, что карта такой большой исторической ценности находится в столь неподходящем месте. С тех пор я все время хотела куда-нибудь написать, но откладывала».
Все дороги вели в Ленинград, в Политехнический институт…
Актовый зал Ленинградского политехнического института прекрасен: высокие окна, красивые карнизы, старинные люстры, изящная балюстрада на хорах. Туда мы и поднимаемся по боковой узкой лестнице вместе с заведующей лабораторией кафедры общей электротехники. Все, что собрано там, наверху, числится в ее хозяйстве. Заведующая уже в годах, но не потеряла, однако, способности смущаться, краснеть и оттого еще больше конфузиться. Вот и сейчас не знает, куда отвести глаза, повторяет все время, словно извиняясь заранее:
— Уж очень там все заброшено. А после ремонта совсем стало страшно заходить…
На хоры актового зала ведет дверь с табличкой: «Музей общей электротехники».
— Существует такой музей?
— Существовал, но уже давно заброшен.
Еще одна дверь — между полками, уставленными электросчетчиками разных систем. Шагаем за порог, и мы — на хорах актового зала. Внизу чистота, свежая побелка стен, блеск паркета, а здесь творится бог знает что — нагромождение рухляди, покрытой вековой пылью, залитой побелкой после ремонта. Искореженные старые электромоторы, искалеченный макет какой-то электростанции. Что за чепуха, разве может быть свалена здесь карта ГОЭЛРО.
— Вот она, — говорит моя спутница, и в полумраке видно, как пылают у нее щеки.
Посреди хоров, со всех сторон зажатая хламом, возвышалась фанерная рама, обклеенная пожелтевшей, кое-где прорванной бумагой. С нее давно уже никто не стирал пыль, обильно лилась на нее краска с кистей маляров. Кое-где торчали искореженные, с разбитыми фарфоровыми обручами патроны для лампочек — не нынешние, из пластмассы, а прежние, латунные. Нет, никому и в голову не могло бы прийти, что это и есть карта ГОЭЛРО.
Стирая пыль и подтеки известки рукавами пальто, удалось различить условные обозначения будущих станций, названия городов, выведенные крупным шрифтом, — Петроград, Самара, Царицын, красная линия — электрификация железных дорог, разноцветные окружности по границам энергетических районов. «Если бы еще примерную карту России с центрами и кругами?..» — писал Владимир Ильич уже в первом письме, посвященном разработке плана ГОЭЛРО.
Не знаю, как передать в словах тот прилив гордости, восторга, вдруг захлестнувший меня: поиск увенчался успехом, вот она, искомая карта — та самая, которую видели делегаты VIII съезда Советов! И радовался я от души довольно-таки долго…