Быт и нравы царской России

Анишкин Валерий Георгиевич

Царь обладал умом и был деятелен, но был человеком безвольным и малодушным. Как говорит А.Е. Пресняков, «гораздо тихий» царь был тих добротой, а не смыслом. Пользуясь его добротой, придворные и приказные люди не только своевольничали, но и пытались управлять «тихим» царем.

Христианское смирение Алексея доходило до того, что он однажды так отозвался о себе в письме Никону: «А про нас изволишь ведать, и мы, по милости Божий и по вашему святительскому благословению, как есть истинный царь христианский наречуся, а по своим злым мерзким делам недостоин и во псы, не токмо в цари!».

Администрация и обеспечение двора Алексея

Администрация

при Алексее по форме оставалась такой же архаической, как и при его отце. «Приказ двора» состоял из шести управлений или «дворов». Это были Казенный, Сытенный, Кормовой, Хлебный, Житный, Конюшенный дворы. Самым важным считался Казенный двор, который имел подчас странные обязанности, например, обязанность одевать тех, кому царь оказывал эту милость, а также одевать его самого. Но доставка при этом чулок и перчаток для семьи царя возлагалась на приказ иностранных дел. Казна выдавала отрезы сукна и шелка, как боярам, так и дворцовым слугам, стрельцам, а также донским казакам; отпускались также соболи на шапки, сафьян на сапоги, шелковые материи. У великого государя на Казенном дворе были свои портные и скорняки, до 100 человек. Чулки и рукавицы шили на царя и царевичей монахини Ново-Девичьего монастыря.

От Кормчего, или Кормового двора на стол царя шли три тысячи блюд в день, а из 30 погребов Сытейного двора — сто ведер вина и пива, и 400 — 500 ведер меда. На это давал деньги «Приказ большого двора», а средства этой кассы пополняли сорок городов, восемь слобод в Москве, таможни, имения, которые давали около 120 000 рублей в год. Кроме того, стол царя обеспечивался провизией и более чем на 100 000 рублей в год напитками. Для молока у государя было стойло на двести коров в соседней деревне, которые стоили по 2 — 6 рублей за голову.

Все послы, сколько бы их ни приезжало из разных стран с многочисленными свитами и сколько бы они ни жили в Москве, кормились и поились за царский счет.

От каждого царского обеда и ужина традиционно посылались блюда (подачи) боярам, думным людям, спальникам и т. д. Если кто не получает подачи, то на следующий день являлся во дворец с запросом к дворецкому: за что такое бесчестие? Доходило даже до челобитной царю. Каждый день на государев стол и на подачи расходилось более 3000 блюд. Только рыбных запасов расходовалось более чем на 100 000 рублей в год.

В московских садах насчитывалось до 14 500 яблонь, 494 груши, 2994 вишневых деревьев, не считая малины, слив, смородины. У царя в Астрахани были свои виноградные сады.

Количество приказов увеличивались от одного царства к другому. Были приказы: поместный, ведавший поместьями; разрядный, ведавший военным и гражданским составом; а также Счетный приказ, Разбойный приказ, управлявший судопроизводством и др.

Стоит еще отметить панафидный приказ, который заведовал торжественными похоронами.

Мятежи

На «сильных» людей жаловались в течение всего царствования Алексея. Народ был недоволен усилением приказной власти и сожалел о тех временах, когда местное управление находилось в руках выборных людей.

В 1648 г. 2 июня толпа окружила царя, который возвращался с богомолия, била ему челом на земского судью Плещеева за его «разбойные и татины дела». Царь Плещеева «не выдал», и тогда народ всем миром пошел громить дома заступников земского судьи боярина Морозова, окольничего Траханиотова, думного дьяка Чистого и многих других. Чистого убили. Ценные вещи бунтовщики не брали себе, но ломали, топтали и выбрасывали в окна со словами: «Вот наша кровь». Москва бушевала три дня. Стрельцы отказались усмирять толпу, а сами служилые

люди тоже волновались. Для того чтобы удержать от бунта и воинство и служилых людей, царь велел выдать им двойное денежное и хлебное жалованье.

Опасаясь дальнейшего развития бунта, царь велел Плещеева казнить, но толпа отняла его, когда того вели на казнь, и разорвала на куски; Траханиотова сначала выслали из Москвы, а потом, уступая толпе, вернули и отрубили ему голову. Царь слезно умолял толпу пощадить его дядьку Морозова и обещал навсегда отстранить его и весь его род от государственных дел.

В народе появилась надежда, что можно найти управу против притеснителей, и вскоре московский бунт поддержала провинция. В Сольвычегодске и в Устюге народ поднялся на воевод и разграбил их дома. В начале 1650 г. беспорядки возникли в Пскове и Великом Новгороде. Народ разгромил хлебный и денежный транспорт, который отправлялся в Швецию, и выбрал себе сам «начальных людей». Новгородцы вопреки своему воеводе и митрополиту Никону тоже выбрали себе новое управление и отправили к царю челобитные на изменников-бояр и приказных. В Москве челобитчиков ждала отповедь: «Холопы государевы и сироты великим государям никогда не указывали… а того никогда не бывало, чтоб мужики с боярами, окольничими и воеводами у расправных дел были, и впредь того не будет». В Новгород и Псков царь послал войско во главе с князем Хованским. Новгород уступил силе без сопротивления. Псковичи, в отличие от новгородцев, пытались еще сопротивляться, но, видя безнадежность этого, тоже покорились.

Интересно замечание Олеария, который говорил, что жители Московского государства, привыкшие к тирании, могут многое вытерпеть; но если насилие превосходит всякую меру, они возмущаются и делаются тогда страшными, пренебрегают всякой опасностью и становятся способными к самым страшным насилиям и к самой ужасной жестокости.

Брак Алексея и его дети

В начале 1647 г. Алексей решил жениться. Двести молодых красавиц были по обычаю собраны со всей России и представлены на выбор царя.

Когда царь на смотринах избрал своей невестой дочь Федора Всеволжского, она упала в обморок. Это было использовано окружением царя, чтобы устранить возвышение новых людей. Всеволжскую с родней сослали в Сибирь, обвинив в том, что они скрыли падучую болезнь, и только через несколько лет, в 1653 г. разрешили им жить в дальних поместьях.

Новую невесту царю нашли в своем кругу и не без помощи боярина Б.И. Морозова. Это была Мария, дочь дворянина Ильи Даниловича Милославского, племянника влиятельного думного дьяка Ивана Грамотина. Вскоре после женитьбы Алексея Морозов женился на ее сестре Анне. Морозов еще больше упрочил свое положение, а Милославские тоже заняли видное место при дворе.

От брака с Марией Ильиничной Милославской у Алексея родились сыновья Федор и Иван (будущие цари) и царевна Софья. Всего же у Алексея от первого брака было восемь дочерей и пять сыновей.

Дочери Алексея отличались крепким здоровьем, а одной из них, Софье, суждено было оставить заметный след в истории. Сыновья же были болезненными и трое умерли еще при жизни отца. Федор и Иван были физически немощны, а Иван вообще страдал недостатком умственного развития.

В 1670 г. после смерти Марии Милославской (1669) Алексей решил жениться во второй раз. По обычаю он должен был выбирать невесту из нескольких сотен молодых девушек, собранных со всех концов государства, но на самом деле он уже сделал выбор в пользу Наталии Кирилловны Нарышкиной, от которой у него в 1672 г. родился сын — будущий император Петр I.