Быть иль… Казаться
Шрифт:
Пшик действительно подготовился к выступлению: с торжественной миной, будто революционер, видящий светлое будущее и идущий за него на смерть, он вперил свой угрюмый взгляд в толщу народа и завопил заранее подготовленные пункты повестки собрания: предложения вынести вотум недоверия узурпаторам, провести референдум по вопросу отсоединения-присоединения, открыть в городе российское консульство для немедленной выдачи паспортов Российской Федерации и разбить палаточный городок рядом со зданием ОГА для ненасильственной передачи власти в руки народа. Он говорил то, что от него хотели
Послушав оратора, Иван немного расстроился: «Ну не может же он таким дебилом быть, чтобы за Путина расписываться по поводу паспортов?! А палаточный городок – это и вовсе шедеврально!»
Тем временем Пшик продолжал упражняться в риторике: исчерпав запас идей, он перешёл к декламации хором. Помимо периодически повторяемых, как заклинания: «Бер-кут!» и «Ра-си-я!», он использовал и другие слоганы, поднимая руки, подбадривал своих слушателей и подсказывал им, если требовалось, правильные ответы.
Подводя итог выступлению Пшика, Иван призадумался: он наобещал людям лёгкую, бескровную победу и всестороннюю, полную поддержку братского государства, тем самым заручился всеобщей любовью и уважением, и не прошло и часа после его появления, как он был избран «народным мэром», по предложению, поступившему от его же находчивого помощника. 1
Все были довольны и воодушевлены. Охрипший Пшик прошептал: «Вперёд» и повёл людей к зданию администрации. За обещанной победой шли торжественно и немного снисходительно: жаль было проигравших противников, глупых.
Иван шёл чуть в стороне, – он давно потерял из виду тех, с кем явился сюда, – и пытался сообразить, что происходит: «Какой-то никому не известный тип вылез, как чёрт из табакерки, и, пользуясь дешёвыми популистскими приёмами, практически самоназначился в губернаторы. М-да, дела. Хотя чем этот хуже кого-то другого, альтернатив-то нет?»
Всё стало окончательно ясно на месте, рядом со зданием облгосадминистрации. Радостный Пшик попросил у «облёкших его высоким доверием» минутку внимания и так же радостно сообщил, что он объявляет, – и просит поддержать его в этом, – бессрочную голодовку, прямо тут, у стен администрации. Реакция на эти слова у людей была разная, но многие выглядели разочарованными.
Иван зло сплюнул и развернулся восвояси: «Вот тебе и не хуже другого! Это ж надо было так оплошать – изо всей колоды самую никчемную дрянь угадать!»
В последующие дни Пшик продолжал навещать своих сторонников возле здания администрации и заверял их, что голодает с ними. Однажды Иван увидел, как тот быстро, едва не срываясь на бег, перемещается в кольце своей разросшейся свиты прочь от здания.
– Эй, погоди! Павлик! – крикнул он ему вслед.
От свиты отделился уже знакомый ему по предварительной встрече с Пшиком носатый человечек.
– Что случилось? – растопырил он свои ручонки, очевидно вспомнив знакомые из кино приёмы работы телохранителей. – Павел занят! Он спешит!
– А чё перепуганный такой? – уже с издёвкой поинтересовался Иван.
Человечек
Пшик и в самом деле выглядел крайне нездоровым: лихорадочный блеск глаз, под ними – тёмные круги, нервная мимика. Подошедший к Ивану товарищ, услышав его вопрос, кисло улыбнулся:
– Не по лошадке ноша, видать… Боится, что упакуют сердешного – эсбэушники его ищут.
– Да какие нахрен «эсбэушники», – взорвался Иван, – тут народу столько, что отряд терминаторов на запчасти разберут, только свистни!
И тут он увидел знакомого агента Службы Безопасности Украины, с которым когда-то занимался спортом в одной секции. Встретившись с Иваном взглядами, тот неспешно подошёл:
– Привет, Вань!
– Привет. Ты как здесь?
– Да вот, потерялся с Толей (Толиком звали его напарника по работе), да разве ж найдёшь тут кого?!
– Работаете? – едва сдерживая улыбку, поинтересовался Иван.
Тот изобразил крайнее удивление:
– Да я ж уволился давно!
Ивану стало скучно подлавливать шпика, он лениво кивнул на прощание и побрёл по своим делам.
К вечеру стало известно о задержании Пшика работниками службы государственной безопасности. Подробностей никто не знал, поэтому самой ходовой стала версия, что, выполнив свою миссию, он «слился».
Народ продолжал толпиться у «белого дома», расходясь на ночь и вновь собираясь по утрам.
Иногда активистов, оставивших номера телефонов у непонятно откуда взявшихся девочек из «координационного центра», обзванивали и вызывали по каким-то идиотским поводам. Однажды ночью Иван бежал через весь город с топориком в руках (правда, завёрнутым в пакет), после того как испуганный девичий голос пропищал в трубку, что к зданию администрации ожидается высадка десанта нацистов. Там никого не оказалось и, прождав ещё с час, он побрёл к брату, жившему неподалёку.
В центре города поставили палатки, в которых записывали всех добровольцев и обещали им позвонить «в случае чего». Тут же раздавали бутерброды и чай дежурившим под ОГА и даже иногда проводили немудрёные занятия по действиям на случай столкновений с милицией или военными.
Как-то среди осаждавших «белый дом» кто-то психанул и повёл народ на штурм. Милиция особо не сопротивлялась – здание заняли. Немного походили внутри, посидели в конференц-зале, потом народ попросили выйти: поступил, дескать, анонимный звонок, сообщивший, что где-то спрятана бомба. Все дисциплинировано вышли, потом опомнились, да поздно уже было.
Потом еще раз захватили здание – и в этот раз особо ожесточённого сопротивления им никто не оказывал. Но снова народ недолго занимал «белый дом» …
Иван, пока происходили все эти замечательные события, успел разочароваться в «губернаторах» и «заседателях», понял, что ждать от них ничего хорошего не приходится, и решил заняться практическими вопросами. Первым из них стоял вопрос оружия.
Как-то погожим деньком, прогуливаясь с братом по району, он вспомнил об офицере-отставнике, с которым познакомился возле ОГА. Набрал номер – тот вспомнил его сразу: