Быть корейцем...
Шрифт:
История усыновления корейских сирот и «отказников» (то есть детей, брошенных своими родителями) началась в декабре 1954 года. Именно тогда состоятельная американская чета – Гарри Холт и его жена Берта – случайно увидели киножурнал, посвящённый страданиям корейских сирот, которые потеряли родителей в годы Корейской войны. К тому времени Холт сделал немалое состояние на торговле лесом, но начинали свою с Бертой жизнь они простыми фермерами – и хорошо помнили лихие времена Великой Депрессии. Выйдя из кинотеатра супруги приняли решение, которое во многом определило их дальнейшую жизнь: они договорились взять на воспитание корейских детей. Холт отправился в Корею,
С поступка Холтов, о котором тогда много писали и говорили, по сути, и началась история международного усыновления и удочерения в США – и на протяжении десятилетий большинство «импортных» приёмных детей прибывало в США именно из Кореи. На протяжении 1950–2000 годов примерно 140 тысяч корейских малышей (в основном девочек) нашли новую семью за рубежом. Около 100 тысяч их них оказались в США, а остальные 40 тысяч – в странах Западной Европы, Австралии и Канаде. Любопытно, кстати, что дети Холтов и поныне возгавляют крупнейшую в США юридически-консультационную фирму, занимающуюся вопросами международного усыновления.
Чем была вызвана особая роль, которую Корея так долго играла в международном усыновлении? Во-первых, Корейской войной и её последствиями. Корейская война привела к гибели сотен тысяч людей и к появлению множества сирот. В то же самое время, в корейском обществе никогда не было традиций усыновления – слишком уж ценилось в нём кровное родство. Если бездетная пара и усыновляла ребёнка, то она всегда выбирала его среди своих родственников (благо, в те многодетные времена детей у родственников было немало). Кроме того, корейцы брали приёмных детей, как правило, для того, чтобы не допустить прекращения прямой линии своего рода. Это означало, что усыновлялись исключительно мальчики, которые только и могли продолжать линию рода. Поэтому те из военных сирот, которые потеряли связь со своими кланами, были обречены на жизнь в сиротских приютах – особенно если они были девочками.
Кроме того, присутствие в стране иностранных войск неизбежно вело к появлению многочисленных детей смешанного происхождения. Эти дети-метисы в тогдашнем корейском обществе неизбежно становились париями – во многом потому, что их по определению считали детьми проституток. У них не было шанса получить образование, найти приличную работу, над ними насмехались соседи, их преследовали и били сверстники. Именно такие дети смешанного происхождения и составляли основную массу тех ребят, которые в 1950-е годы были усыновлены и удочерены западными парами.
В 1960-е и 1970-е годы доля смешанных детей резко снизилась. В это время более половины малышей, отправленных в США и иные страны на усыновление, составляли дети, рождённые вне брака. В те времена нравы в Корее были суровыми, и внебрачная беременность считалась несмываемым позором, который перечёркивал для женщины все надежды на нормальный брак и, вообще говоря, на нормальную жизнь как таковую. Многие незамужние кореянки, случайно забеременев, старались уехать подальше от знакомых и родных, тайно родить ребёнка – и отдать его на усыновление. Так как «чужую кровь» (вдобавок, от «гулящей») корейцы тогда – да, в общем, и сейчас – не стали бы усыновлять ни под каким видом, единственным выходом для назадачливых мамаш было зарубежное усыновление. Во многих случаях мать-одиночка договаривалась с будущими приёмными родителями своего
С точки зрения властей, готовность иностранцев становиться приёмными родителями нежеланных корейских малышей была даром небесным – она позволяла разгружать корейские сиротские приюты и отделываться от детей, которые в будущем сами часто становились бы источником разнообразных проблем (известно, что дорога от приюта до тюрьмы коротка всегда и везде). Своего пика «индустрия усыновления» достигла в 1985 году, когда зарубежными родителями было усыновлено 8.837 маленьких корейцев. После этого усыновление пошло на спад и в последние годы к иностранным приёмным родителям отправляется не более двух тысяч детей ежегодно.
Главной причиной перемен была кампания, которую развернули против усыновления как корейские левые, так и корейские националисты. Тон и аргументы этой кампании хорошо знакомы тем, кто время от времени читает нынешние публикации наших национально-патриотических изданий на темы усыновления российских детей иностранцами. Призывы к «сохранению генофонда» сочетались со страшилками, в которых рассказывалось о страданиях усыновлённых иностранцами детей и о тех издевательствах, которым их якобы подвергают злобные зарубежники. Спору нет, подобные случаи и с корейскими, и с российскими приёмными детьми действительно происходят – однако куда вероятнее, что в детдоме ребёнок столкнется с несравнимо худшим обращением, а уж о перспективах его образования и будущего не приходится и говорить.
Чтобы представить, насколько строг в действительности отбор кандидатов в приёмные родители, коротко опишу правила отбора, действующие в настоящее время. Усыновить корейского ребёнка имеет право американская семейная пара, в возрасте до 45 лет, состоящая в официально зарегистрированном браке не менее 3 лет. Доход её должен быть не менее 25 тысяч долларов в год, и она не может иметь более четырёх детей. Ни один из супругов не может иметь более одного развода в прошлом. И, наконец, самое интересное: ни один из кандидатов в приёмные родители не может иметь вес, превышающий медицинскую норму более чем на 30%!
Как бы то ни было, под давлением националистов правительство решило постепенно ограничивать масштабы усыновления и ввело соответствующие квоты, которые каждый год снижаются на 3–5%. Во многом правительство надеялось и на то, что сами корейцы также изменят своё былое негативное отношение к усыновлению «посторонних». Отчасти это и произошло – но только отчасти. По состоянию на 2002 год, в корейских приютах содержалось 28 тысяч детей. За год корейцами усыновляется примерно тысяча детей, и ещё две тысячи отправляются за рубеж. А что же до остальных 25 тысяч? Они остаются в приютах – к великой радости националистов (и только их одних)...
Иногда судьбы приёмных детей привлекают внимание корейской прессы. Лет воесемь назад корейская печать искала родственников мальчика, который был усыновлён американской четой в самом начале 1970-х годов. Мальчик вырос, окончил военно-воздушное училище, стал лётчиком – и заболел редкой болезнью, которая требовала пересадки костного мозга. Взять мозг для пересадки следовало только у ближайших родственников. Искали родственников буквально всей Кореей – и нашли. При этом многие в Корее были поражены тем, как относились к больному его приёмные родители. То, что они увидели, опровергало националистическую и левую пропаганду, которая к тому времени успела сформировать в умах большинства корейцев негативный образ западных приёмных родителей корейских сирот.