Быть невесткой

Балер Таня

Но она допустила ошибку.

Наверное, в образе умирающей она пересмотрела дневные телепрограммы, что-то там услышала, сравнила с нашей ситуацией и сделала неверные выводы.

И всё это привело её к страшной ошибке.

В конце потока претензий к нам, мать мужа упомянула о своих правах.

Что она по закону имеет право видеться с внучкой, и если её сын ей в этом не помощник, то есть суд.

СУД, блин!

Представляете?

Вова с отцом то ли потеряли дар речи от услышанного, то ли молчали, набираясь сил для такого шага,

как вызов скорой из психбольницы для любимой мамы и жены, которая сама себя накрутила и теперь несла откровенный бред.

Зато я способность говорить не потеряла и сказала ей, что раз она вспомнила о законах, то я не обязана здесь находиться или впускать её в квартиру. Пусть сначала суд выиграет. И если получится, то через адвоката договаривается со мной об удобном мне времени и месте для её встреч с внучкой.

— Лена, — схватив Алёнку и направившись в коридор, услышала я за спиной зов мужа, не дождавшегося от меня реакции и обратившегося к своей матери. — Знаешь, мама, Лена права. Хочешь общаться с внучкой, ищи подход к её матери. Либо принимаешь всю мою семью, либо сиди одна и жалуйся, какие все вокруг плохие.

Собираясь к родителям, наивный Вова рассчитывал на примирения за рюмочкой, поэтому в гости мы приехали на такси.

А когда вышли из подъезда, мне хотелось что-нибудь разбить, а не сидеть на скамеечке, ожидая машину, поэтому, прижав к себе дочь, и пошагала в сторону дома.

— Может, она сама пойдёт? Алён, хочешь к папе на ручки? Ты уже большая, маме тяжело тебя носить, — жужжал под ухо муж.

Сейчас бы прогулочная коляска не помешала, и то, что свекровь как раз выступала за то, что я рано от неё отказываюсь, не способствовало моему успокоению. Ещё и в боку закололо от быстрой ходьбы с тринадцатью килограммами живого веса на руках. Но отпустить дочку я не могла, она помогала мне сдерживаться, чтобы не сказать то, о чём потом пожалею, потому что Вове будет неприятно это слышать.

И он, зная меня, старался не отсвечивать до конца дня, подав голос лишь дважды: когда благодарил за ужин и предупреждал, что сам почитает и уложит Алёну спать.

Я смыла негатив, расслабила тело под тёплыми струями и на супружеское ложе взобралась почти умиротворённой.

А потом Вова взобрался на меня.

Не знаю, каким бывает секс после ссоры, но секс под эгидой: «мне жаль, что твоя мать дура, но сегодня она перешла границу/моя мать дура, прости и спасибо за терпение» получился страстным.

Через три дня мне позвонил Вячеслав Викторович и спросил разрешения заехать.

Позвонил около одиннадцати и заехал в обед.

Я пригласила его к столу, он вместе с Алёной откушал овощного супа на курином бульоне, поблагодарил и перешёл к тому, ради чего и вырвался в разгар рабочего дня.

— Ты не злись на нас. Алюся хотела показать, что хорошая бабушка, и вы можете нам доверять, а не получилось. Клянусь тебе, мы её одну не оставляли. Не представляю, когда она успела пуговицу проглотить.

— Подняться температура могла в любой

другой день, в этом нет ничего страшного. Алёна у нас под присмотром и пластилин глотала и чуть нос себе ручкой не проткнула. На вас, Вячеслав Викторович, я никогда не злилась. Вам у нас всегда рады.

— Леночка, ты мне поверь, я с Аллой сорок лет живу, знаю, когда она играет, а когда всё по-настоящему. Она очень расстроилась, когда не получилось показать тебе, что она хорошая бабушка. И когда давление поднялось, она сильно испугалась, попросила принести альбом, чтобы найти фотографию для памятника на могилу. Расстроилась, испугалась, обиделась и наговорила глупостей. Она сама видит, что вы живёте хорошо, что Вова выбрал себе правильную жену.

— Давайте не будем об этом говорить, я не хочу.

— А если она извинится? С судом вы обе лишнего наговорили.

— Она не извинится, и не я всё начала.

— Кто-то должен быть умней, — вздохнул мужчина.

Это было психологическим давлением. Его мне было жаль, и становилось стыдно за то, что создаю проблемы хорошему человеку, не сделавшему мне ничего плохого. Но давать заднюю я не собиралась.

— Не беспокойтесь об этом. Полмесяца до отпуска, скоро отдохнёте и подлечитесь, привезёте нам сувениров, всё у вас будет хорошо.

Мне свёкры не звонили.

Вова разговаривал отцом, съездил раз на дачу, чтобы помочь, но о заключении мирного договора между мной и Аллой Олеговной речи не шло.

Я отпустила произошедшее, посчитав, что следующая неделя у свекрови будет посвящена сборам, потом вылет, поэтому месяц мы видеться не будем.

И в телефонном разговоре с подругой смогла даже посмеяться над угрозой суда.

Маша тоже посмеялась над попыткой напугать меня, а потом сказала, что это очень сложный процесс, и до суда такие дела редко доходят.

— А ты о таком слышала? — заинтересовалась я.

— О суде нет, знаю, что из-за жалоб бабушки одну семью проверяли. Приходя из опеки домой, смотрели условия проживания, потом направили к психологу.

Я не могла представить, что к нормальной семье, где родители живут вместе, есть достаток, и никто не бухает и не дерётся, могут прийти из органов опеки, потому что бабке что-то не нравится.

И поискала информацию о подобном в сети.

И твою же мать! Такая ересь реальна!

Тем же вечером зачитала Вове адские примеры.

— Они точно не маргиналы? Может, сектанты, и родители жены пытаются вытянуть оттуда внучку?

— Это ты своей маме оправдание ищешь?

— Мама ничего не сделает. Не веришь в её разумность, поверь в папу. Он ей не позволит нам вредить.

— Предупреждаю, если у нас на пороге появятся люди и скажут, что я плохая мать и должна отдать Алёну твоей маме, я собираю вещи и еду к родителям.

— Ты начиталась ужасов, успокойся. Даже в этих историях детей у родителей не забирали, только разрешали одну встречу в неделю на час. А у нас до этого не дойдёт. Ничего мама не сделает.