Быть полезным: Семь инструментов для жизни
Шрифт:
Затем я перенес эту философию в политику. Во время своей предвыборной кампании в 2003 г. я поглощал книги с брифингами по каждому важному для штата Калифорния вопросу. Каждая из них была наполнена подробными записками, написанными ведущими экспертами по непонятным темам, о которых я и представить себе не мог, что мне придется думать, а тем более заботиться о них или принимать по ним решения. Такие вещи, как микроштампы на боеприпасах к оружию и соотношение численности медсестер и пациентов в окружных больницах. После утренних тренировок на холме в Венисе я открывал двери своего дома для всех, кто был готов учить меня управлению, политике, вещам, имеющим значение для калифорнийцев. Я был полон решимости выполнить обещание, которое дал избирателям во время своей предвыборной кампании,
Цель всей этой тяжелой работы - все повторения, вся боль, все последующие действия, все долгие часы - была одной и той же на всех этапах моей карьеры. Она одинакова для всего, что вы захотите сделать в своей жизни, будь то владение бизнесом, женитьба, фермерство, работа часовщиком, путешествие по миру, повышение в должности, поездка на Олимпиаду, управление конвейером, создание некоммерческой организации - что бы это ни было. Цель - быть готовым. Быть готовым к выступлению, когда включится свет прожекторов, когда появится возможность, когда заработают камеры, когда наступит кризис. В тяжелой работе ради нее самой есть смысл и ценность, не поймите меня неправильно, но настоящая причина заключается в том, чтобы, когда наступит момент осуществления вашей мечты и воплощения вашего видения в реальность... вы не дрогнули и не дрогнули.
Повторы, повторы, повторы
С самого начала моей карьеры в бодибилдинге работа над собой всегда означала повторения. Не просто выполнять повторения, но и отслеживать их. В местном клубе тяжелой атлетики в Граце я писал на доске мелом всю свою тренировку, вплоть до количества сетов и повторений, и не отпускал себя до тех пор, пока не отмечал их все. Когда много лет спустя я готовился к съемкам в кино, я следил за тем, сколько раз я прочитал весь сценарий, делая отметки на обложке, и не прекращал читать, пока не запомнил все сцены. (Единственный раз, когда я забыл реплику, был день, когда Дэнни ДеВито разыграл меня на съемках "Близнецов", подменив мою обеденную сигару сигарой с травой). Будучи губернатором, да и сейчас, когда я произношу вступительные и программные речи, я делал то же самое на первой странице черновиков своих выступлений. Я знал, что если дойду до десяти повторений, то смогу произнести речь достойно, но двадцать повторений означали, что я смогу выбить ее из колеи. Слова будут звучать более естественно, как будто я говорю без запинки и от души. Чем больше я репетировал речь, тем больше себя присутствовал в зале, и тем больше вероятность того, что люди в аудитории почувствуют связь со мной и идеями, которыми я делился с ними.
Главное, чтобы это были хорошие повторения. Не ленивые, рассеянные, с дугой на спине, с руками-лапшой, а именно "хреновые" повторения. Вы должны использовать правильную форму. Вы должны выполнить все упражнение. Вы должны приложить максимум усилий. Помните: wenn schon, denn schon! Неважно, идет ли речь о подтягиваниях, пресс-конференции или прогоне всей речи. Вы должны быть все время на месте, все время в работе, каждый раз. Поверьте мне, я говорю об этом на собственном опыте. Достаточно одного промаха, одного неверного движения, одного неверного слова, чтобы сорвать ваш прогресс и отбросить вас назад.
Смысл большого количества повторений заключается в том, чтобы создать базу, которая сделает вас сильнее и устойчивее к глупым, досадным ошибкам, что бы это ни значило для вас. Цель состоит в том, чтобы увеличить нагрузку, с которой Вы можете справиться, и тогда, когда придет время выполнять работу, которая имеет значение - ту, которую люди видят и запоминают, - Вам не придется думать о том, сможете ли Вы ее выполнить. Вы просто сделаете это. Все это рушится, если вы не уделяете время тому, чтобы делать все правильно. Если не уделять должного внимания деталям и не делать повторений
Именно поэтому при обучении стрельбе из огнестрельного оружия говорят: "Медленно - это плавно, плавно - это быстро". Именно поэтому сотрудники служб быстрого реагирования, такие как парамедики и пожарные, навязчиво тренируются и отрабатывают основы своей работы снова и снова, пока она не станет для них второй натурой. Это необходимо для того, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств, а они всегда случаются, не думать об обыденных, спасающих жизнь деталях своей работы и использовать то небольшое дополнительное ментальное пространство, которое позволит справиться с ситуациями, с которыми они никогда не сталкивались, не теряя драгоценных секунд.
И хотя в большинстве других сфер жизни ставки гораздо ниже, этот принцип в равной степени применим к большинству из них. Возьмем, к примеру, джаз и саксофониста Джона Колтрейна. Колтрейн считается одним из величайших импровизационных джазовых музыкантов всех времен. Он разработал свой собственный уникальный стиль, получивший название "листы звука", который, когда он действительно начинал играть, мог звучать так, как будто он играет все ноты одновременно. Играя с такими великими джазовыми музыкантами, как Телониус Монк и Майлз Дэвис, в конце 1950-х - начале 60-х годов, невозможно предугадать, что именно прозвучит из саксофона Колтрейна в тот или иной вечер. Но на что можно было рассчитывать в течение дня, так это на его фанатичную трудовую этику.
Колтрейн занимался постоянно. По словам другого саксофониста его эпохи, Колтрейн занимался "по 25 часов в день". Он регулярно проигрывал весь 256-страничный "Тезаурус шкал и мелодических рисунков", что в музыкальном отношении равносильно тому, как если бы кто-нибудь, например Брюс Ли, в течение восемнадцати часов занимался "нанесением воска, снятием воска" и "покраской забора". Известны истории о том, как Колтрейн по десять часов подряд репетировал одну ноту, чтобы добиться идеального тона и громкости . Дома жена постоянно находила его спящим с мундштуком во рту. Однажды в интервью он сказал, что, когда он был действительно сосредоточен на какой-то идее, он мог практиковаться без перерыва весь день и совершенно потерять счет тому, сколько часов в общей сложности он занимался.
То, что он практиковал наедине с собой, и то, что он играл на публике, казалось, даже не были одним и тем же видом искусства, но они были тесно связаны. Именно практика основ делала импровизационную музыку, которую он играл на сцене, похожей на волшебство. Практика была жесткой и структурированной, предсказуемой и скучной. Его игра была свободной, спонтанной и блестящей. Казалось, ему даже не нужно было думать о нотах, да он и не думал. Потому что он не мог. Если его импровизационный стиль должен был сочетаться со стилями других музыкантов на сцене, то никаких задержек быть не могло. Не было драгоценных секунд для размышлений. Подобно парамедику на месте аварии или пожарному в разрушающемся здании, он должен был знать, что делать, куда идти и какой шаг совершить в данный момент.
Если вы любитель спорта, то это очень похоже на то, как лучшие футболисты, баскетболисты, хоккеисты и лыжники тренируются, а затем выступают на самых больших сценах. Еженедельно проводятся многочасовые монотонные тренировки по стрельбе. На коньках, лыжах и беговых дорожках отрабатывается работа ног, изменение направления движения, равновесие и смещение веса тела. Сотни, если не тысячи, повторений упражнений по дриблингу и пасу заложены в каждую тренировку.
Слушатели во всем мире любили игру Джона Колтрейна за ее интенсивность. Можно было услышать, как люди говорят: "Трэйн в огне!". Но мало кто из них знал, что его огонь на сцене подпитывался бесчисленными повторениями самого безжизненного и скучного материала, который он отрабатывал, когда его никто не слушал. То же самое можно сказать о Стивене Карри на баскетбольной площадке, Лионеле Месси на футбольном поле, Алексе Овечкине на льду или Германе Майере на горе. Они способны поразить нас, когда включается свет, потому что они проделали всю эту дерьмовую, тяжелую работу, когда никто не смотрел.