Быть русским художником
Шрифт:
Может быть, в этом параллельном мире нам приоткрывается тайна бессмертия души художника, воплощенная в картине. Как бы то ни было, но изображенный мир оказывается способен остановить мгновение, увековечить время.
Магия Третьяковки оказывала сильное влияние на творческие судьбы многих поколений учившихся в МСХШ. Постоянное присутствие большого количества выдающихся мастеров излучало такую энергию, которая могла сжечь любого, кто приближался слишком близко или подолгу находился в плену этой энергии.
В отличие от искусствоведа, художнику нужно знать столько, сколько
Предвижу ехидную реакцию моих оппонентов: заколодило его на Третьяковке – слаще моркови, похоже, ничего не ел.
Вовсе нет!
Конечно же, я открывал для себя и мировое искусство. Но в открытый мир я уже выходил из своего дома, и мне необходимо было всякий раз туда возвращаться. Таким домом для меня является Третьяковская галерея, которая привлекает не только высокими камертонами, но и загадочной личностью Павла Михайловича Третьякова.
Удивительно не то, что состоятельный человек вдруг решил заняться коллекционированием живописи и сделал это смыслом своей жизни. До сих пор я не могу понять – откуда могла появиться интуиция у человека, далекого от искусства, позволившая ему значительно глубже искушенных в этом людей, ориентироваться в самом сложном, с моей точки зрения, виде творчества. Что помогало этому человеку безошибочно определять национальное значение приобретаемых картин. Ведь задача усложнялась пристрастным отношением к художникам, с которыми приходилось общаться. Значительно легче формировать коллекцию из картин умерших авторов.
Наконец, чем руководствовался Третьяков, соединяя в своей коллекции разнообразные жанры, так не похожих друг на друга художников.
Когда ходишь в очередной раз по галерее, я имею в виду ту ее часть, которую приобретал сам Третьяков, и всматриваешься в полотна, то поражаешься цельности и гармоничности собрания. В то же время из воспоминаний самих художников мы знаем, что они по-разному относились к творчеству друг друга, а порой высказывали Павлу Михайловичу отрицательное отношение к некоторым приобретаемым картинам. Однако Третьяков упрямо двигался к видимой ему одному цели.
Я давно задумывался над тем, что общего в творчестве столь разных художников, составляющих коллекцию, и только недавно понял: всех их объединяет Православное мировосприятие. Именно это восприятие мира определяет русское искусство и только это делает Третьяковскую галерею национальной!
Так же как не существует одного типа художника, не существует и обобщенного, однотипного зрителя. Я никогда не соглашусь с общепринятым мнением о том, что зритель развивается. Скорее он меняется. Ведь когда говорят «развивается», то предполагают, что в результате накапливается информация, происходят позитивные изменения, а мне думается, что именно поэтому зритель лишь меняет эстетические пристрастия. И этот процесс может иметь как положительное, так и отрицательное значение.
Как правило, изменения происходят под воздействием формирования массового вкуса. Психологи знают, что легче ввести в гипнотическое состояние огромную аудиторию,
Не этой ли потребностью слепо доверять мнению большинства определяется, чаще всего, оценка зрителя того или иного явления в искусстве?
Похоже, искусствоведы, выстраивающие по своему усмотрению иерархию ценностей, используют это странное свойство человека. А учитывая, что между художником и зрителем постоянно находится искусствовед, легко представить, как можно корректировать или менять эстетический вкус общества.
Только тем из любителей искусства, кому посчастливилось избежать этого посредничества, и удалось испытать подлинные чувства.
Да и кому нужна эта любовь на троих?
Помнится, мы беседовали на эту тему с моим старым другом, замечательным русским художником Владимиром Никитовичем Телиным в его мастерской. Нас обоих волновала способность зрителей воспринимать живопись адекватно художнику. Похоже, мы сходились на том, что очень редко случается так, что замысел и исполнение одного до конца могут быть прочувствованы другим. Телин, наделенный тонкой интуицией и образным мышлением, назвал это редкое состояние между тем, кто создает произведение и тем, кто воспринимает «вольтовой дугой». Ведь и в самом деле существует некое силовое поле, которое может зарегистрировать только самый чувствительный прибор – душа человека, посвященного в мир искусства. И роль одаренного зрителя в этом явлении трудно переоценить.
Существование художника без зрителя бессмысленно! Убери одного из двух, и не произойдет «вольтова дуга» искусства, как не бывать ей между верующим художником и неверующим зрителем.
Что же происходит со зрителем, не имеющим духовной опоры, в это смутное время, в оккупированной долларом, разворованной и униженной нашей стране?
Вот уж где раздолье сатане! Все можно!
Свобода! Беспредел! – И он спешит завладеть как можно большим количеством душ. Верным помощником в этом деле является свой «творческий союз».
Художник, поддавшийся сатанинскому искушению, обретает бесовскую жажду искушать зрителя. Чем талантливее художник-антихрист, тем изощреннее способы соблазна.
Я уже говорил, что эффект разрушения притягателен. И вот уже все средства информации, опережая друг друга, превращают этот гибельный процесс в цепную реакцию.
…Мчатся бесы рой зароемВ беспредельной вышине,Визгом жалобным и воемНадрывая сердце мне…