Быть рядом
Шрифт:
— Слушаюсь, — генерал-лейтенант, поднялся, поклонился императору и вышел из кабинета.
Император ещё немного посидел, барабаня пальцами по столу, затем пересел за своё рабочее место.
На широком столе стоял ноутбук с государственным гербом на крышке, чернильный прибор и лежала толстая стопка документов.
Император вздохнул и принялся за работу. Первым документом в стопке оказался доклад из министерства иностранных дел о новом письме из МИДа западных соседей. Они в очередной раз настойчиво интересовались возможностью выкупа «своих исторических земель».
Внимательно прочитав доклад, перевод письма и его оригинальный текст, император взял перо, обмакнул его в чернильницу и размашисто написал поверх доклада: «Затягивайте. Очень похоже, что требование выдвинуто лишь для отвода глаз. Постарайтесь выяснить, чего они хотят на самом деле. Император».
После чего снял с чернильного прибора лампу, под лучами которой чернила мгновенно высыхали, провёл ею над резолюцией и отложил доклад в сторону.
Следующим был набор писем для похоронок из министерства обороны. Полгода назад император распорядился, чтобы к похоронке прикладывали письмо с его личной подписью.
Император раскрыл папку и достал первое письмо:
«С превеликой скорбью сообщаем Вам, что Ваш сын погиб во славу Родины. Его смерть не была напрасной, ведь он отдал жизнь за спокойный сон наших подданных. Гибель Вашего сына тяжело отзывается в нашем сердце. Мы соболезнуем Вашей потере и всей душой с Вами».
Неожиданно император отшвырнул письмо на стол и, вскочив из кресла, заметался по комнате, шипя сквозь зубы что-то неразборчивое. Через минуту он плюхнулся обратно, одним движением выхватил из ящика стола несколько листов чистой бумаги и принялся писать.
«Дорогая..».
— Не то! — император отшвырнул лист.
«Уважаемая..».
— Глупости! — второй лист отправился за первым.
В третий раз император написал просто имя и отчество матери погибшего солдата и продолжил:
«Ваш сын погиб. Поверьте, мне так же сложно писать об этом, как Вам читать, даже сложнее. Гибель каждого солдата в этой войне я воспринимаю так, словно они мои дети».
Он оторвался от письма и взглянул на объёмную фотографию своих детей. Её сделали совсем не давно, за два дня до того, как средний сын отправился в действующую армию на юге. Вслед за старшим. Императрица ругалась беспощадно, но он разрешил сыновьям поступить так. Более того, император гордился тем, что они не только служили в штабе, но и принимали участие в боевых действиях.
А чтобы династия не прервалась, он держал младшего подле себя, окружив его максимальной заботой.
Император тряхнул головой и продолжил: «Я знаю, что никакие слова не заменят Вам сына, и поэтому не буду их писать. Я лишь смею надеяться, что когда-нибудь вы поймёте и, может быть, простите меня. Ваш император».
Он быстро, чтобы не передумать, отложил письмо и взялся за следующее. Сегодня он решил всем ответить собственноручно, не размениваясь на короткие подписи под набранные неизвестно кем тексты.
За окном слабо шелестела выгоревшие на июльском солнце листья.
— Здравствуй, отец, —
Какое-то время император молчал.
— Знаешь, отец, — начал он, наконец, — когда ты сказал мне, что подданные редко понимают своего государя, я тебе не поверил. И не верил ещё долго. А потом — как всегда, с опозданием — понял, что ты был прав.
На шершавую поверхность надгробия выпрыгнул кузнечик и замер, шевеля усами. Император усмехнулся:
— Знаешь, отец, а ты делал очень похоже.
Кузнечик прыгнул в сторону, император проследил за ним взглядом:
— Мне иногда тоже хочется вот так прыгнуть и исчезнуть, чтобы никто не видел, где я, и не мог найти.
Император вздохнул.
— Мы давно могли бы закончить эту войну. Ещё два года назад. Но я тяну. Я намеренно тяну. Подданные не понимают в чём дело. В армии уж начались разговоры о перевороте. Да, вот так — тебя на трон посадили, меня снимут. Эх…
Он махнул рукой, будто разговаривал с живым человеком. Надгробие никак не отреагировало.
— Я тяну, отец. Потому что мне нужна эта война. Многие думают, что на ней зарабатываются деньги, но это не так. Любого, кто наживается на этой войне, арестовывают и сурово наказывают. Мне эта война нужна не для наживы.
Подул ветер. Император подставил ему лицо и подумал, что это очень похоже на то, как в детстве отец дул ему на лицо, а он закрывался ручонками и смеялся.
— Мы ещё очень слабы. Экономика, конечно, выправилась, но сделать предстоит очень много. Армия ужасно запущена. Как бы я не старался, чтобы не делал, но всё равное — всех наших ресурсов не хватит, чтобы её перевооружить как следует в ближайшие пять лет. Мы ещё не оправились от Смуты. А враги вокруг точат зубы. То территорию потребуют, то снижения цен на наше сырьё. Шакалы.
Император коротко ругнулся.
— Мне нужна эта война. Я прогнал через неё почти всех кадровых офицеров и больше половины призывников. В стране сейчас почти шесть миллионов обстрелянных, опытных солдат. Они умеют воевать, они — наша последняя надежда. Вот поэтому я и тяну.
Он замолчал.
— Одного боюсь — а вдруг всё это зря? Вдруг не будет нападения и тогда получится, что я зря губил солдат. И без того тяжело похоронки подписывать, а так получится, что из-за моей глупости люди погибли. Как бы ты поступил на моём месте?
В повисшей паузе было слышно, как вдалеке раздалась трель горна — это разводящий давал команду сменять караулы у дворца.
— Думаю, ты сделал бы правильно — закончил бы эту войну и будь что будет.
Император поднялся, подошёл к надгробию и прикоснулся к нему губами.
— Спасибо, что выслушал.
И вышёл, притворив за собой низенькую калитку ограды.
Помощник ворвался в кабинет без стука, словно его кто в спину толкнул.
Значит, что-то случилось.