Быть женщиной. Откровения отъявленной феминистки
Шрифт:
– Не унывай! – говорю я себе. – Всегда есть кто-то, к кому я могу пойти, полагаясь на сочувствие!
Глупая новая собака лежит под моей кроватью. Она забеременела от маленького пса Оскара, который живет через дорогу. Никто из нас не может понять, как это произошло, так как Оскар чуть больше, чем банка консервированной фасоли, а глупая новая собака – это немецкая овчарка.
– Она должна была вырыть яму и распластаться в ней, – с отвращением говорит Кэз. – Она просто умирала, как хотела этого. Твоя собака –
– Я скоро стану женщиной, собака, – говорю я.
Собака вылизывает промежность. Я заметила, что она всегда это делает, когда я с ней говорю. Это грустно.
– Я нашла буклет, где говорится, что скоро у меня начнутся месячные, – продолжаю я. – Если честно, собака, то я беспокоюсь. Я думаю, что это будет больно.
Я смотрю в глаза собаки. Она глупа, как куча пробок. В ее глазах плывут галактики пустоты.
Я встаю.
– Я собираюсь поговорить с мамой, – объясняю я. Собака остается под моей кроватью, как всегда, выглядя глубоко подавленной тем, что она собака.
Я нахожу маму сидящей на унитазе. У нее сейчас восьмой месяц беременности, и, держа на руках годовалую спящую Шерил, она пытается пописать.
Я сажусь на край ванны.
– Мама? – говорю я.
Я думаю, что имею право только на один вопрос про «это». На один «разговор о менструальном цикле».
– Да? – отвечает она. Несмотря на то что она писает и держит спящего ребенка, одновременно она отбирает светлое белье из корзины.
– Ты знаешь, что у меня скоро начнутся месячные? – шепчу я.
– Да, – говорит она.
– Будет ли это больно? – спрашиваю я.
Мама на минуту задумывается.
– Да, – в конце концов, говорит она. – Но это нормально.
Ребенок тут же начинает плакать, так что она уже никогда мне не объяснит, почему это «нормально». Это останется невыясненным.
Три недели спустя все начинается. Я не то чтобы радуюсь, как вы понимаете. Все случается в машине по дороге в Центральную городскую библиотеку.
«Моя первая менструация началась: гадость», – записываю я в дневнике.
– Я не думаю, что у Джуди Гарленд когда-либо были менструации, – говорю я собаке этим вечером. Я, плача, разглядываю себя в небольшое ручное зеркальце.
Пакет с гигиеническими прокладками, который моя мама хранит позади ванной двери, сейчас стал и моим. Я чувствую печальную ревность ко всем моим младшим сестрам, которые еще не «присоединились к сообществу». Прокладки, толстые и дешевые, ощущаются между ног как матрас.
– У меня как будто матрас между ног, – говорю я Кэз.
Мы играем в одну из наших игр с куклами. Четыре часа игры, и кукла Кэз Бонни тайно убивает всех на роскошном круизном судне. Моя кукла Лайла пытается разгадать тайну. Одноногий герой Бернард имеет любовные отношения с ними обеими.
Мы постоянно
– Ужасный, толстый матрас, – продолжаю я.
– Какой они длины? – спрашивает Кэз.
Прошло десять минут, и шесть прокладок разложены на кровати – теперь это кровати для кукол.
– Ну, круто! – говорю я. – Смотри, Кэз. Это светлая сторона менструации!
Дешевые гигиенические прокладки расползаются между бедер во время ходьбы и протекают. Я отказываюсь от ходьбы на время менструации. Моя первая менструация длится три месяца. Я думаю, что это совершенно нормально. Я регулярно падаю в обморок. Ногти на моих руках и ногах приобретают бледно-голубой цвет. Я не говорю маме, потому что уже задала свой вопрос о менструациях. Теперь я просто должна иметь с ними дело.
Кровь на простынях вводит в меня депрессию, это не красная кровь, как в мелодрамах и детективах, а скучная коричневая, как при обычном заболевании. Это выглядит так, как будто я проржавела изнутри. Пытаясь избежать застирывания пятен каждым утром, я запихиваю в трусики огромные пачки туалетной бумаги вдобавок к бесполезным гигиеническим прокладкам и всю ночь лежу неподвижно. Иногда появляются огромные сгустки крови, которые выглядят как сырая печень. Я предполагаю, что это содержимое моего чрева, выходящее слоями толщиною в дюйм, что это и есть настоящая менструация. Меня не покидает тоскливое ощущение: происходит что-то ужасное, но бить в связи с этим тревогу против правил. Я часто думаю обо всех женщинах в истории, которым пришлось иметь дело с этим дерьмом, пользуясь только тряпками и холодной водой.
«Неудивительно, что мужчины угнетали женщины веками», – думаю я в ванной, выскребая штаны щеткой и хозяйственным мылом. Отчищать засохшую кровь от хлопковой ткани – это что-то.
До того как была изобретена стиральная машина, мы все были слишком заняты стиркойдля того, чтобы бороться за всеобщее избирательное право.
Несмотря на то что Кэз на два года младше меня, у нее первая менструация начинается через шесть месяцев после моей, тогда же, когда ко мне приходит вторая. Когда все засыпают, она заходит в мою спальню плачущая и шепчет ужасные слова: «У меня началась менструация».
Я показываю ей пакет с гигиеническими прокладками на двери ванной и рассказываю, что делать.
– Положи в трусики и не ходи в течение трех месяцев, – говорю я. – Это просто.
– Будет ли это больно? – спрашивает она, широко раскрыв глаза.
– Да, – говорю я в благородной взрослой манере. – Но это нормально.
– Почему это нормально? – спрашивает она.
– Я не знаю, – отвечаю я.
– А почему тогда ты так говоришь? – спрашивает она.