БЫТЬ

Алеф Зор

Более того: сама атмосфера Мистических учений проникнута предощущуением слияния с Создателем, она по сути своей – экстатична. Это состояние не может быть соотнесено ни с чем из тех привычных вещей, которые знает наш «повседеневный ум»; для того, чтобы постичь его (было бы неправильно сказать «понять») – необходимо отказаться от привычного способа мыслить, где-то глубоко внутри себя признать, что все это время – ты жаждал, но не мог напиться, был голоден – но не имел пищи, хотел покоя – но блуждал среди боли и тьмы. Отказаться от привычных методов, перейти к чему-то иному, неизвестному, пугающему – непросто. Для этого необходима непоколебимая решительность и осознание невозможности продолжать то существование, сотканное

из мелочей, привычек и ограничений, к которому мы так привыкли, и к которому пристрастились, как к наркотику.

Приближение к экстатическому единству с Мыслью Создателя (заметьте – даже приближение к нему, а не само переживание этого единства) – дает душе глубокое ощущение счастья; жизнь, до этого казавшаяся холодной и пустой, внезапно преображается. Даже то, с чем мы как будто сжились и на что привыкли не обращать внимания – наша работа, друзья, отношения с людьми – все это внезапно оживает, наполняются красками и смыслом, мы в подлинном смысле этого слова воскресаем из мертвых. Это та самая способность «видеть вещи такими, какие они есть», о которой говорит древняя мантра.

Вы скажете: это привлекательно, но очень непопределенно… Где гарантии, что «отказавшись» от нашего обычного способа мыслить и воспринимать мир, мы найдем что-то более ценное? Да и не опасна ли эта экзотика?

Нет никаких гарантий. Есть только желание вырваться из невежества и пустоты – с одной стороны и возможность его осуществить – с другой. Будет ли реализовано это желание? Если оно искренне, если подлинной мотивацией духовного труда является стремление к Мудрости и стремление исцелить себя, чтобы способствовать исцелению многих, наконец, если из этого желания уйдут все «может быть», «наверное», «не знаю», «хотелось бы» и многое тому подобное, а на их месте взойдут сильные ростки того, что мы называем «духовной жаждой» – ваш труд будет благословен и вы придете к тому, что когда-то давным-давно было потеряно. Поэтому Духовное Ученичество – это долгая и сложная дорога. Истина и Счастье завоевываются ценой страдания, жертвы и труда; в противном случае – это животное довольство, но не счастье. Существует множество субъективных представлений о счастье, связанных с обладанием предметами, но потребности насыщаются, счастье – не приходит. Поэтому существует только одна, одна единственная формула счастья для Человека, и нет никаких других. Она проста, но ее простота и величие подобны могучей, озаренной снежной вершине: стоя у подножия, мы можем не заметить ее или испугаться трудностей восхождения. Эта формула такова: Счастье есть стремление к Мудрости и постоянное делание Блага для ближних.

В каждой отдельной душе эта Истина преломляется и блестит миллионами индивидуальных граней, подобно тому как два драгоценных камня непохожи друг на друга, как различны лица людей и по-разному сияют глаза влюбленных; но камни, лица и глаза объединяет и животворит одно – свет.

Поэтому самым ценным даром, великим сокровищем Человеческой Души является ее стремление к Мудрости, ибо из этого стремления вырастают и радость, и покой и сила. Стремление к Мудрости само по себе дает душе все возможные блага и достоинства, какими только она может обладать, ибо все они содержатся в Мудрости: «Не Софосами [27] нам должно называться, но Философами, – говорил Пифагор. – Ибо невозможно мудростью владеть, но можно лишь любить ее и стремиться к ней» [28] .

27

«Софос» или позднее «Софист» – в буквальном переводе с греческого «мудрец».

28

Что такое Мудрость? Да и возможно ли говорить

об объективной Мудрости сейчас, когда мир буквально наводнен всевозможными научными открытиями, и когда, кажется, наука готова нам предоставить ответ на любой вопрос? Может быть это и есть новая Мудрость? Может быть «старая Мудрость» умерла или стала красивой сказкой? Существует ли разница между умом и мудростью?

Такая разница существует и она огромна. Умный Человек может быть злодеем, Мудрец – никогда.

Мудрость есть осознанная и нравственная воля.

Как совершенная природа Ума и Души Человека, Мудрость безвременна, она не может умереть и не может родиться. Она изначальна и присуща нашей душе, как легким присуще дыхание, а глазам – свет.

Существует великий Закон: Никакое благо не может быть полноценно проявлено в жизни Человека, если эта жизнь не озарена стремлением к Мудрости.

Прекрасна притча о царе Соломоне: она совершенно иллюстрирует всю великую и созидающую мощь этого устремеления.

Еще со времен библейских патриархов в еврейских племенах было заведено так, что юноши даже самого знатного рода с детства приучались к суровому труду наравне со всеми остальными. Так и Соломон, который как один из младших сыновей Давида не мог расчитывать на трон, пас овец в сени одной из рощ, что возле Иерусалима. Утомившись, юноша заснул под смоковницей, но внезапно был разбужен голосом, полным непостижимой глубины и любви:

– Соломоне, Соломоне! Я давно смотрю на тебя, и вот, возрадовался, глядя на великую чистоту твоего сердца. Проси чего хочешь из всех благ земных – все дам тебе, как возлюбенному сыну…

Испуганный, Соломон молчал, но затем, собравшись с духом, ответил:

– Господи, все есть у меня… Но если возможно… дай мне хоть каплю Мудрости!

И услышал будущий великий Царь:

– Просящий о мудрости никогда не будет оставлен Господом. Быть тебе владыкой Израилевым.

Поэтому если есть в нашей душе и во Вселенной что-то, о чем должно нам тосковать, как тоскует о свободе узник; что-то, чего необходимо жаждать, как жаждет глотка воздуха утопающий и воды «вопиющий в пустыне», то это – Мудрость и Истина.

Великая сила мистических учений в том, что они дают душе покой и исцеление, а уму – ликование и свободу. И можно сказать, что Истина, которую на протяжении тысячелетий несет эзотерическая Мудрость, также важна для души Человека, как пища, воздух, вода и свет – для его плоти.

Да сделается стремление к Мудрости нашим светом – будем дышать им, будем рассеивать им сумерки наших страданий, с ним будем вкушать наш хлеб; засыпая – будем помнить о нем, и просыпаясь будем снова просить: Благослови меня принять Твою Мудрость. Амен.

ГЛАВА III. ГОЛОС ПОНТИЯ ПИЛАТА

Мой собеседник откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Брови его были слегка нахмурены, как у Человека, пытающегося понять что-то важное и ускользающее.

Мы летели над Балканами и прямо под нами проплывали мягкие лесистые вершины, напоминающие океан, внезапно застывший среди шторма и сплошь залитый струящимися сверху потоками золота.

– Не понимаю, – продолжил он. – Вы хотите сказать, что суфийская поэзия – это не искусство?

Молодой доктор филологии, он летел в Софию на ассамблею, посвященную арабскому искусству.

– Поэзия Суфиев – это больше, чем искусство. Это способ целенаправленной передачи человечеству духовных истин. В этом смысле поэзия, как форма, является только инструментом.

– Инструментом чего? Вы утверждаете, что Руми, Баязед и другие создавали свои произведения с какой-то конкретной целью или руководствуясь неким планом?

– Что Вы знаете об эзотерических Учениях?

– Не более того, что нам объясняли на курсе философии: эзотерика – это ряд доктрин….