БЫТЬ
Шрифт:
Что такое Мудрость? Да и возможно ли говорить об объективной Мудрости сейчас, когда мир буквально наводнен всевозможными научными открытиями, и когда, кажется, наука готова нам предоставить ответ на любой вопрос? Может быть это и есть новая Мудрость? Может быть «старая Мудрость» умерла или стала красивой сказкой? Существует ли разница между умом и мудростью?
Такая разница существует и она огромна. Умный Человек может быть злодеем, Мудрец – никогда.
Мудрость есть осознанная и нравственная воля.
Как совершенная природа Ума и Души Человека, Мудрость безвременна, она
Существует великий Закон: Никакое благо не может быть полноценно проявлено в жизни Человека, если эта жизнь не озарена стремлением к Мудрости.
Прекрасна притча о царе Соломоне: она совершенно иллюстрирует всю великую и созидающую мощь этого устремеления.
Еще со времен библейских патриархов в еврейских племенах было заведено так, что юноши даже самого знатного рода с детства приучались к суровому труду наравне со всеми остальными. Так и Соломон, который как один из младших сыновей Давида не мог расчитывать на трон, пас овец в сени одной из рощ, что возле Иерусалима. Утомившись, юноша заснул под смоковницей, но внезапно был разбужен голосом, полным непостижимой глубины и любви:
— Соломоне, Соломоне! Я давно смотрю на тебя, и вот, возрадовался, глядя на великую чистоту твоего сердца. Проси чего хочешь из всех благ земных – все дам тебе, как возлюбенному сыну...
Испуганный, Соломон молчал, но затем, собравшись с духом, ответил:
— Господи, все есть у меня... Но если возможно... дай мне хоть каплю Мудрости!
И услышал будущий великий Царь:
— Просящий о мудрости никогда не будет оставлен Господом. Быть тебе владыкой Израилевым.
Поэтому если есть в нашей душе и во Вселенной что-то, о чем должно нам тосковать, как тоскует о свободе узник; что-то, чего необходимо жаждать, как жаждет глотка воздуха утопающий и воды «вопиющий в пустыне», то это – Мудрость и Истина.
Великая сила мистических учений в том, что они дают душе покой и исцеление, а уму – ликование и свободу. И можно сказать, что Истина, которую на протяжении тысячелетий несет эзотерическая Мудрость, также важна для души Человека, как пища, воздух, вода и свет – для его плоти.
Да сделается стремление к Мудрости нашим светом – будем дышать им, будем рассеивать им сумерки наших страданий, с ним будем вкушать наш хлеб; засыпая – будем помнить о нем, и просыпаясь будем снова просить: Благослови меня принять Твою Мудрость. Амен.
ГЛАВА III. ГОЛОС ПОНТИЯ ПИЛАТА
Мой собеседник откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Брови его были слегка нахмурены, как у Человека, пытающегося понять что-то важное и ускользающее.
Мы летели над Балканами и прямо под нами проплывали мягкие лесистые вершины, напоминающие океан, внезапно застывший среди шторма и сплошь залитый струящимися сверху потоками золота.
— Не понимаю, – продолжил он. – Вы хотите сказать, что суфийская поэзия – это не искусство?
Молодой доктор филологии, он летел в Софию на ассамблею, посвященную арабскому искусству.
— Поэзия Суфиев – это больше, чем искусство. Это способ целенаправленной передачи человечеству духовных истин. В этом смысле поэзия, как форма,
— Инструментом чего? Вы утверждаете, что Руми, Баязед и другие создавали свои произведения с какой-то конкретной целью или руководствуясь неким планом?
— Что Вы знаете об эзотерических Учениях?
— Не более того, что нам объясняли на курсе философии: эзотерика – это ряд доктрин....
Здесь собеседник сделал паузу, подыскивая или вспоминая необходимое определение. Воспользовавшись его замешательством, я задал следующий вопрос:
— Вы делаете доклад по Руми[40]. Но Руми – суфий, а суфизм – это эзотерический Ислам. Так возможно ли понять поэзию Руми и обнаружить сокрытый в ней смысл, не понимая сущности эзотерических учений? «Учитель говорит, что есть в этом мире одна вещь, о которой никогда, никогда не должно забывать. Если и обо всем забыл ты, но не о ней – нет тебе нужды тревожиться; если же помнишь ты, исполняешь и заботишься обо всем, но не о ней – ничего ты не совершил.»[41]. Что Вы об этом думаете?
— Я думал, что понимаю Руми...
— Посмотрите в окно. Что там, внизу?
— Горы, озаренные солнцем... Какая-то деревенька в долине. Река. Но к чему это?
— Суфий видел в этом Славу и Могущество Бога. Золотые солнечные лучи – его бесконечная Мудрость, зеленеющие леса, в которые облачены горы, – мантия его Жизни и Любви, то ослепительное, белое сияние, которое вы можете ощутить, пристально всмотревшись в сами лучи, есть Его Истина и Его Совершенство. И как из белого выходят все тона, какие только могут существовать, так из этого сияния выходит вся жизнь и все ее качества. Мистическое искусство существует затем, чтобы донести до Человека не знание и не учение, но само состояние пребывания в Истине и Любви Творца:
«Я думал о тебе так часто,
Что превратился полностью в Тебя.
Мало-помалу Ты все приближался
И тихо-тихо удалялся я...»[42].
В этом – весь смысл мистических учений, это – «та вещь, о которой никогда, никогда не должно забывать».
Мой собеседник отложил ручку и блокнот, в котором он делал быстрые пометки. Он молчал, а бьющие сквозь иллюминатор солнечные лучи озяряли его лицо.
Вкус Истины
Основное затруднение нашего знакомого заключалось в том, что он видел изучаемый предмет не «таким, какой он есть в своей истинной сущности», но через замутненную стеклянную стену разнообразных классификаций, формулировок и концепций, созданных другими людьми и не имеющих ничего общего с внутренней реальностью вещи.
Многие люди науки пребывают в таком состоянии всю жизнь – занимаясь только внешней, доступной логическому анализу стороной вещей, здесь, однако, сам предмет, а именно – мистическая поэзия суфиев – должен был поставить его перед определенным духовным противоречием и еле слышно шепнуть: ты не можешь понять и знать этого, не проникнув во внутренность храма, а то, что скрывается там – полно величия и простоты. Только сердце смиренное и открытое к Мудрости способно принять это. Остановись. Слушай. Преисполнись благоговения. Перед тобой – Истина.