БЫТЬ
Шрифт:
Слуги Мудрости, возвещающие с возвышенностей городских, – те Сыны и дочери Бога, которые силою своего сострадательного служения стали Помощниками, Миротворцами и Утешителями.
Хлеб Мудрости – Знание Духовных Законов.
Вино, растворенное ею, – это сама ликующая Сила Мудрости, которая для того, чтобы не опьянить припадающего к ней, должна быть разбавлена притчами, аллегориями и иносказаниями. Вино Мудрости – суть Истина, одевшая себя в одежды Символизма и набросившая на лице свое дымчатую вуаль, скрывающую его
Вот, перед вами: столбы Дома Мудрости; хлеб ее трапезы; вино, растворенное, чтобы не быть смертельным для Человека, и Жертва, заколотая на алтаре Отречения.
Подведем итог сказанному: в жизни Человека действуют три категории жертвы: жертва-творение, жертва-сострадание, жертва-отречение. Подобно плоду, зреющему от косточки и постепенно наливающемуся соком – эти три категории жертвы проявляются постепенно. «Косточкой» плода Жертвы – будет жертва-отречение, так как расширению предшествует трансформация, а трансформации – очищение. Священный смысл жертвы-отречения заключается в очищении.
Каждый из этих трех способов использовать энергию жертвы проявляет в себе все три Плана Бытия – Ментальный, Астральный, Физический – однако, акценты проявления Жертвы на каждом из Планов расставлены по-разному.
Жертва-отречение имеет полем своей деятельности Физический План, так как именно отождествление собственной личности с телом и неверное отношение к телу проявляют в нашей душе те тяжелые элементы, от которых следует отречься.
Жертва-Сострадание работает преимущественно с астральной энергией – ведь страдание, которое принимает сострадающий, – это процесс душевно-телесный, а не духовный.
Наконец, Жертва-творение в наибольшей степени принадлежит Духу, ибо принципом духовной работы является сотворение Гармонии.
Однако, несмотря на такое плановое разграничение, все три вида жертвы имеют «корень» на Духовном Плане: ведь и очищение, и сострадание, и творение существуют ради Гармонии и ради исполнения Божественного Плана. Так человеческое сознание последовательно проходит через все три этапа жертвы, а Божественное – только через два: Источнику Блага нет необходимости от чего-то отрекаться.
Поэтому жертва Бога – Его Творение.
Вселенские Законы и «реальная жизнь»
Самым простым, и очевидно, наиболее глубоким из возможных внутренних вопросов Человека, является вопрос «кто я?».
Большая часть Человечества страдает от неудовлетворенности, депрессии и гнева только потому, что незнание ответа на этот простейший вопрос, формирует в душе перманентное чувство неопределенности и неизвестности.
Знать о себе правду – благо. Решиться узнать правду – плод большой смелости. Знать, что ты – образ и подобие Бога – ответственность. Ответственность страшит.
Девять Законов Вселенной рассматривались нами в двух ключах: космогоническом и теологическом.
Космогонический ключ явил нам «всю красоту Божественной Жизни»; теологический ключ, демонстрируя аналогию между Божественной и Человеческой жизнью, вдохновляет нас перенести эти законы в собственную жизнь, этим постепенно
Приходят на ум величественные слова Беинса Дуно: «И свет очертил всю красоту Божественной Жизни, которая вселилась в меня и возвысила мою душу».
Разве аналогии не очевидны?
И кто, вглядевшись в открывающуюся панораму и задумавшись над увиденным, не поймет, что Человек, подобно Богу:
расширяется,
творит,
имеет в себе совершенную Гармонию и несет ее миру,
обладает ментальной природой,
любит,
свободен в выборе и неограничен в развитии,
триедин,
является симфонией, состоящей из бесчисленного множества вибраций,
жертвует, чтобы расти?
Могут возразить: не являются ли подобные заключения чем-то умозрительным или «оторванным от реальной жизни»?
Что такое «реальная жизнь»?
В один из поздних ноябрьских вечеров мы ехали с ученицей по московской кольцевой дороге. Ее дочь-подросток, после развода родителей все больше стала замыкаться в себе, а в характере проявились настораживающие агрессивные черты. После двухчасовой беседы о смысле сострадания эта девочка неожиданно расплакалась и призналась: «Если бы только я могла знать, что мой папа обладает той Божественной Природой, о которой Вы говорите! Мне было бы проще простить его…».
Ученица, которой я пересказал этот диалог, задумавшись, молчала. Мимо проплывали дымящие трубы заводов и припорошенные крыши дачных домиков, нас обгоняли машины людей, торопящихся завершить еще один день жизни.
Один из таких автомобилей, синий «ягуар», внезапно поравнявшийся с нами, привлек к себе внимание: им управлял мужчина в очках, с резкими, но по-восточному благородными чертами лица, пальцы его беспокойно постукивали по рулю, он был чем-то огорчен и спешил. Ехавший впереди «ТИР» не позволял ему разогнаться, владелец «ягуара» вырулил в сторону и, обогнав тяжелый грузовик, умчался вперед. Он ехал рядом не более минуты, но было в этом Человеке что-то запоминающееся – может быть, то сочетание внутренней силы, надменности и душевной боли, которое выдает душу, ищущую свой путь, но слишком гордую, чтобы его найти и следовать им.
— Джигит, – усмехнулась ученица. – Купил коня и спешит обогнать жизнь.
— Один из несущих роковую печать, – неожиданно сказал я. – Когда-то он был силен и светел, но отрекся от того, кто разбудил его душу. Теперь собственная душа преследует его, и он бежит от нее в то, что называют «реальной жизнью».
— Так ли плоха реальная жизнь? – тихо спросила ученица.
— Реально лишь то, что не иллюзорно.
Эти слова были произнесены только языком и губами. Вместо того, чтобы сосредоточиться на диалоге и сказать женщине что-то убедительное или вдохновляющее, я отстраненно наблюдал за дорогой, чувствуя беспричинную и все возрастающую тревогу и боль. Между тем, движение на дороге становилось все труднее, и казалось, что даже летящие в лобовое стекло снежинки пропитаны тревогой и иллюзиями огромного города. Иллюзии разбивались о стекло и стекали по нему вьющимися струйками, в моем сознании не возникало ни ответа, ни продолжения сказанного раньше.