Бытиё наше дырчатое
Шрифт:
— Что… не достанет? — упавшим голосом спросил тот.
— Достать-то достанет… А ты там выживешь?
— Н-ну… это уж моё дело.
— Ага… — неопределённо отозвался Андрон и, насупившись, снова принялся что-то крутить в механических потрохах. — А с координатами как?
— Известны… более или менее…
— Более или менее… — Андрон только головой покачал, дивясь беспечности своего пассажира. — Имей в виду, наводить будешь сам. Вручную. На глаз. Значит, так…
— Погодите, — прервал Димитрий умельца и полез за
— Термины! — осклабился тот. — Ну, записывай… Эту хрень — видишь? Её сдвигаешь сюда, сам смотришь в эту вот хренотень, а этими двумя хреновинками…
Растолковывал долго и обстоятельно. Димитрий смотрел и зачарованно кивал, запоминая. Записывать раздумал.
— Во-от, — закончил объяснение Андрон. — Когда нашаришь, кликни. Имей в виду, в аномалку мы въехали, так что машинка уже фурычит. Вполсилы, правда, но ты с ней всё равно поосторожнее. Никакой другой фигни не трогай — только ту, что показал. А я, пожалуй, пойду клопика придавлю… После вчерашнего, что ли, разморило…
Солнышко припекало, поворотов не предвиделось аж до станции Красный Воруй. Шкипер бросил на палубу пару старых ватников и возлёг в тени паруса, благосклонно поглядывая на старательного Димитрия. Преклонив колени перед машинкой, тот припал глазом к некой линзочке и вовсю уже крутил ручки настройки. Судя по отчаянному выражению лица, дело не ладилось… Ничего. Не боги горшки обжигают. Научится. Андрон повернулся на другой бок и уснул.
Толком, однако, вздремнуть не удалось. И получаса, наверное, не прошло, а пассажир уже принялся трясти за плечо.
— Что? Уже? Быстро ты… — Шкипер сел, зевнул, хотел протереть глаза — и вдруг насторожился. Колёса побрякивали и постанывали как-то не так. С другой интонацией.
— Я правда ничего не трогал! — испуганно сказал Уаров.
Андрон огляделся. По-прежнему вяло вздувался брезентовый латаный парус, по-прежнему плыла за бортом ровная степь. Только плыла она теперь в противоположную сторону. Навстречу ей, в направлении Баклужино, с неправдоподобной неспешностью вздымая крылья, летела ворона. Хвостом вперёд.
— Ну да, не трогал… — сердито проговорил Андрон. — Само тронулось…
С кряхтением поднялся и, подойдя к машинке, перевёл сдвинутый рычаг в нужное положение. Окружающая действительность застыла на долю секунды и двинулась вновь. На этот раз куда следует.
ГЛАВА 3
ТРОПА ВОЙНЫ
Человека на шпалах они заметили издали. С какой-то тряпицей на голове, голый по пояс, он стоял, чуть расставив стоптанные кривые кроссовки, и, опершись на грабли, терпеливо ждал приближения платформы.
— Ну вот… — промолвил Андрон. — Только их нам и не хватало!
Кажется, шкипер был слегка встревожен.
— Кто это? — спросил Димитрий.
— Дачник.
— Попросит подвезти?
— Да
— Вижу… И что?
— Немирной… — Андрон произнёс это с таким выражением, что у Димитрия по спине пробежали мурашки. Вынырнувшее из девятнадцатого века опасное словечко «немирной» было, в его понимании, приложимо исключительно к чеченцам времён генерала Ермолова.
Неумолимо отсчитывая стыки, колёсный парусник неторопливо наезжал на голого по пояс незнакомца, но того это, кажется, нисколько не пугало. Лицо под повязкой оставалось безразличным.
— Как бы мы его не переехали…
— Как бы он нас сам не переехал! — Андрон сплюнул за борт. — Отступи-ка подальше. И без резких движений, лады? А то не так поймёт — может и граблями порвать… Они ж в основном с мародёрами дело имеют. Дикий народ…
Тупорылая платформа уже нависала над дачником. А грабли-то, кажется, и впрямь нелицензионные. Боевые. Грабловище (оно же чивильник) — чуть ли не в человеческий рост, хребет и зубья — кованые, заточенные, чуть загнутые вовнутрь.
Внезапно стоящий на шпалах вскинул своё многоцелевое орудие, упёрся в сцеп, и тут в глаз Уарову совершенно некстати попала соринка. Так он и не уразумел, проморгавшись, каким образом заступивший им путь огородник очутился на палубе. То ли прыгнул, то ли кувыркнулся…
— Здорово, Ильич, — сдержанно приветствовал его Андрон. — Никак, на абордаж взять решил?
Названный Ильичом стоял в той же позиции, в какой секунду назад поджидал их на шпалах.
— Сдай назад, Андрон, — угрюмо, даже не ответив на приветствие, проговорил он. — Дальше не пропустим…
Андрон Дьяковатый недобро прищурился. На лице его было написано то, что обычно пишут на заборах.
— А договор? — сквозь зубы напомнил он. — На вилах клялись…
— Во-первых, клялись не мы. Клялось тебе садовое товарищество «Экосистема»…
— А во-вторых?
— Во-вторых, считай, что и «Экосистема» клятву разорвала.
— Чем же я их обидел?
Крякнул дачник, насупился. С виду — чуть постарше Андрона, так же, как он, коренаст, лицо — от долгой борьбы с природой — несколько туповатое. В данном случае — туповато-беспощадное.
— Пойми, — отрывисто сказал он. — Мы к властям нисколько не лучше тебя относимся. Только разборки свои с ними затевай где-нибудь в другом месте. А не здесь. Знаем мы, как наши вояки ракетные удары наносят! Сначала все дачи разнесут, а потом уж только, если повезёт, в вашу телегу угодят…
— Вояки? — очумело переспросил Андрон.
— Ну, наши вояки, баклужинские. И не вздумай рассказывать, будто он… — последовал небрежный кивок в сторону Димитрия Уарова, отступившего, как было велено, на самую корму, — …тебя в заложники взял. В городе, может, и поверят, а мы с тобой не первый год знаемся… Тебя, пожалуй, возьмёшь! Сам потом не зарадуешься…