Бытиё наше дырчатое
Шрифт:
Андрон был настолько грозен, что Уаров мигом уяснил всю глубину своей бестактности. Ну что это, вправду, за свинство такое: сам едет на парусной железнодорожной платформе – и сам же толкует о каких-то законах природы! Если на то пошло, природа сама нарушает законы природы – одним только фактом своего существования.
Впрочем, народный умелец быстро взял себя в руки.
– Нет, если, конечно, вверх, тогда еще хуже, – вынужден был признать он. – Улетит – хрен поймаешь... Поначалу-то новорожденный все видит правильно, а потом начнут переучивать, и у него в головенке верх и низ местами меняются. Вот
– Но ведь Земля действительно вращается вокруг Солнца, – рискнул возразить Димитрий.
– Да мало ли что вокруг чего вращается! Солнце вон тоже вокруг центра Галактики вращается. Что ж теперь, от центра Галактики отсчет вести? Привязали Землю к Солнцу, как рубль к доллару, и еще чему-то радуемся, придурки... Мы ж не на Солнце живем, в конце-то концов! Раньше вон, при системе Птолемея, посмотришь вверх – и сразу видно, где что. А нынче на бумаге – одно, на небе – другое... А! – И Андрон Дьяковатый в сердцах махнул рукой.
В молчании съели по бутерброду.
– Этак можно и до плоской земли на трех китах дойти, – осторожно заметил Уаров.
– Когда-то так все оно и было, – кивнул Андрон. – А потому что дети родителей почитали! Сказал батяня, плоская земля – значит, плоская. На трех китах – значит, на трех...
– Хм... – озадаченно отозвался Димитрий. – То есть получается: если всем внушить, что наша планета...
– Да запросто! – не дослушав, подтвердил умелец. – В России до девяносто первого года Бога не было, а после девяносто первого взял вдруг и появился. Ты прикинь: Бог! Не абы кто! А тут всего-то делов: одну планетишку сплюснуть. Только кто ж нам такое позволит, – примолвил он, покряхтев. – Думаешь, Америка зря космос осваивает? Это она так шарообразность Земли нам в извилины втирает. Ей ведь, Америке, плоский мир – нож острый: вся как есть со своими хвалеными небоскребами на горб киту ссыплется, если, конечно, со стороны Старого Света плющить.
Допили чай, доели бутерброды, оставшееся вернули в рюкзак. Андрон подошел к борту и с удовольствием оглядел еще не успевшую выгореть степь.
– Ну вот и аномалка пошла, – облокотясь на самодельные поручни, заметил он. – Знаешь, что такое аномалка? Это, брат, такие места, куда людские предрассудки не добрались. Или, скажем, выветрились. Душой отдыхаешь...
– А как же «бытие определяет сознание»? – укоризненно спросил Димитрий, облокачиваясь рядом. – Вы с этим тоже не согласны?
– Почему не согласен? – удивился Андрон. – Согласен. А с чем тут не соглашаться? Это ж все равно что «казнить нельзя помиловать»! Поди пойми, кто там кого определяет. – Сплюнул за борт, усмехнулся. – Думаешь, раз в Бога не веруешь, значит, уже неверующий? Настоящий неверующий, чтоб ты знал, вообще ни во что не верит. Даже в то, что Бога нет...
Ветер так и не усилился. Время от времени из лесопосадок выходил любопытный лис и, замерев, с тревогой смотрел на медлительное
– Куда тебе? – равнодушно осведомился он, запуская пятерню в нутро бредового агрегата.
Уаров сказал. Андрон Дьяковатый медленно повернул голову к попутчику, внимательно его оглядел.
– Ох, что-то ты крутое затеял, – промолвил он наконец.
– Что... не достанет? – упавшим голосом спросил тот.
– Достать-то достанет. А ты там выживешь?
– Н-ну... это уж мое дело.
– Ага... – неопределенно отозвался Андрон и, насупившись, снова принялся что-то крутить в механических потрохах. —А с координатами как?
– Известны, более или менее...
– Более или менее... – Андрон только головой покачал, дивясь беспечности своего пассажира. – Имей в виду, наводить будешь сам. Вручную. На глаз. Значит, так...
– Погодите, – прервал Димитрий умельца и полез за блокнотом. – Лучше я запишу. У меня на термины память плохая...
– Термины! – осклабился тот. – Ну, записывай... Эту хрень видишь? Ее сдвигаешь сюда, сам смотришь в эту вот хренотень, а этими двумя хреновинками...
Растолковывал долго и обстоятельно. Димитрий смотрел и зачарованно кивал, запоминая. Записывать раздумал.
– Во-от, – закончил объяснение Андрон. – Когда нашаришь, кликни. Имей в виду, в аномалку мы въехали, так что машинка уже фурычит. Вполсилы, правда, но ты с ней все равно поосторожнее. Никакой другой фигни не трогай – только ту, что показал. А я, пожалуй, пойду клопика придавлю... После вчерашнего, что ли, разморило...
Солнышко припекало, поворотов не предвиделось аж до станции Красный Воруй. Шкипер бросил на палубу пару старых ватников и возлег в тени паруса, благосклонно поглядывая на старательного Димитрия. Преклонив колени перед машинкой, тот припал глазом к некоей линзочке и вовсю уже крутил ручки настройки. Судя по отчаянному выражению лица, дело не ладилось... Ничего. Не боги горшки обжигают. Научится. Андрон повернулся на другой бок и уснул.
Толком однако вздремнуть не удалось. И получаса, наверное, не прошло, а пассажир уже принялся трясти за плечо.
– Что? Уже? Быстро ты... – Шкипер сел, зевнул, хотел протереть глаза – и вдруг насторожился. Колеса побрякивали и постанывали как-то не так. С другой интонацией.
– Я правда ничего не трогал! – испуганно сказал Уаров.
Андрон огляделся. По-прежнему вяло вздувался брезентовый латаный парус, по-прежнему плыла за бортом ровная степь. Только плыла она теперь в противоположную сторону. Навстречу ей в направлении Баклужино, с неправдоподобной неспешностью вздымая крылья, летела ворона. Хвостом вперед.
– Ну да, не трогал... – сердито проговорил Андрон. – Само тронулось...
С кряхтением поднялся и, подойдя к машинке, перевел сдвинутый рычаг в нужное положение. Окружающая действительность застыла на долю секунды и двинулась вновь. На этот раз куда следует.
Глава 3. Тропа войны
Человека на шпалах они заметили издали. С какой-то тряпицей на голове, голый по пояс, он стоял, чуть расставив стоптанные, кривые кроссовки, и, опершись на грабли, терпеливо ждал приближения платформы.