Бюро добрых услуг рассеянного волшебника
Шрифт:
– Во-первых, Мокулай, возьми обратно сачок. А во-вторых, ты же все перепутал. Мальчик должен быть с мамой и папой, а ты что сделал?
– Конечно, - согласился волшебник. И исчез.
Бросился кот Василай к дереву. А там сидят на ветках мама и папа... Мама с авоськой, а папа с портфелем. Вытащил их Мокулай с работы и магазина. И даже бабушка с дымящимся чайником, наверное, прямо из кухни прилетела.
Вот что значит рассеянный волшебник! Что бы он делал, если бы не Василай?
Прибежал кот с лестницей и всех поснимал.
Принес мальчишка
– Простите, птицы.
Будет теперь он строить новые домики и смотреть открыто в птичьи глаза:
– Прилетайте, птицы. Повесил кот табличку:
ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ
И сразу закружились вокруг птицы, забегали зверушки.
Приятно о ком-то заботиться. Помнить и о птицах, и о зверях, и о зеленой травке, и о серебристой рыбке. Ведь наш дом - это не только квартира. Он больше, выше, шире. Его стены - высокие деревья и горы. Его потолок - синее небо. Его пол - густая зеленая трава. Наш дом - поля и луга, озера и речки.
А в таком большом доме приятно жить не одному. Поэтому надо обязательно с кем-нибудь подружиться. Друг не один, друзей всегда двое.
Глава четвертая
НАПАДЕНИЕ
Так они жили и радовались. И добрые слова о наших друзьях раздавались в разных уголках города. Но добрые слова приятны для добрых людей, а злых раздражают. Поэтому не все радовались их успехам, кое-кто и злился.
И пока он злился в своих четырех стенах, никто об этом не знал. Но...
О том, что их любят далеко не все, Мокулай и Василай узнали одним ранним утром. Солнце светило, как всегда. Пели птицы, как всегда. Ну все-все было таким хорошим!
Как всегда, Василай побежал к своему бюро добрых услуг. Но что такое? Все окошки заколочены крест-накрест, все двадцать пять, а на железной двери безвольно повисло белое полотнище - видно, кусок простыни. Василай схватил его и удивился: на нем гладью было вышито целое письмо. Пожалуй, даже не письмо, а ультиматум. Ультиматум голубыми нитками. Вот он:
ЗАКРЫВАЙТЕ СВОЮ СТОЛОВКУ СЕЙЧАС ЖЕ, А НЕ ТО
Ф
Василай приоткрыл дверцу и задумался. И задумался очень вовремя, потому что, сделай он еще хоть шаг, весь бы оказался под холодным душем. С грохотом скатилось железное ведро. Целую ночь эта нехитрая ловушка ждала своего часа, но Василай на секунду задержался и выкупался только в брызгах. Но все равно ему было неприятно: ведь коты очень не любят купаться.
"Кто это набезобразничал?" - раздумывал Василай, вытираясь ультиматумом вместо полотенца.
– Хорошо, хоть ультиматум под рукой оказался, - сказал он и повесил ультиматум сушиться на солнышке. А сам отправился за волшебником: ведь такое случилось с ним впервые.
С волшебником тоже такого еще не было. Он никак не хотел этому верить, пока не увидел мокрый ультиматум. Они разложили его на траве и сели рядышком думать.
– Ф? Что за Ф? Не Фантомас ли?
– размышлял волшебник.
– Был когда-то такой киногерой, а мальчишки потом начали везде оставлять его автографы. Как будто за все
– Нет, - закрутил головой Василай.
– Я хоть не знаю Фантомаса, но я знаю мальчишек. Стал бы мальчишка вышивать, да еще гладью, да еще голубыми нитками? Нет, тут пахнет чем-то другим.
– Чем?
– заволновался волшебник.
– Чем же?
– А вот чем: это не о_н. Это наверняка какая-то о_н_а. Ф - это о_н_а. Голубыми нитками может вышивать только о_н_а.
– Как это о_н_а?
– не сразу понял Мокулай.
– Не пойму я тебя. И при чем тут голубые нитки? Лично я бы, конечно, предпочел черные. Но мог бы и голубыми, хотя черными написать - а не вышить - такой ультиматум гораздо приятнее.
– Вот именно!
– Кот поднял кверху свой хвост и прошелся победителем.
– Именно черными. Но для кое-кого другого лучше всего голубые.
– Для кого же?
– вскочил на ноги волшебник.
– Ну говори же скорей. Для кого?
– Для кошки, то есть девочки, то есть женщины, то есть бабушки - ну, в общем, для всех-всех, которые не мальчики и никогда ими не были. Это она!
– Да, теперь и я понял, что это она. Но все равно мы не знаем кто, вздохнул волшебник.
– Она - это так мало.
– Ну, не так уж и мало, - стал защищать свою догадку Василай.
– Разве это мало, если мы ровно вдвое уменьшаем число наших... возможных врагов.
Обрадовавшись, что врагов стало так мало, они принялись сбивать доски с окошечек башни. Так они трудились до обеда: ведь окошечек было двадцать пять. Они работали и думали, откуда мог взяться у них враг. Ко всем они относились хорошо, и, пожалуй, все их любили. Тут что-то было не так, что-то было совсем непонятным.
Во время обеденного перерыва, разложив по кормушкам еду, они сели тут же среди мелькающих хвостов и щелкающих клювов. Сели и думали все об одном и том же.
"Кто? Кто?" - только это их интересовало.
Мокулай снова развернул послание таинственного или таинственной Ф и долго на него смотрел. Он изо всех сил напрягал свои волшебные мозги, чтобы разгадать, кто это вышивал. Но ничего не получалось. И как раз это его настораживало. Если бы вышивал просто человек, то Мокулай легко бы его увидел перед собой. Значит, это работа какого-то волшебника или колдуна, волшебницы или колдуньи. Тем более, что молчала и книга секретов. Только колдовские следы могут остаться невидимыми для другого волшебника.
Всех волшебников в городе Мокулай знал, но ни одно имя не начиналось на Ф. И волшебниц тоже. Может, она уже на пенсии? Тогда это действительно скорее всего волшебница-колдунья. Именно они пораньше уходят на пенсию, чтобы лучше выглядеть. Ведь волшебницкая работа вредная, на ней быстро стареют от многочисленных превращений. А пенсионером быть неплохо: нельзя только заниматься сильным колдовством, мелким тоже нельзя, но кто за пенсионером уследит?
"Так что навредить она нам сможет и на пенсии", - думал волшебник, вспоминая все, что он знал.