Бюро убойных услуг
Шрифт:
— Кому она могла потребоваться?
— Спроси что-нибудь полегче! Реликвии такого класса ценятся очень высоко, особенно на Западе. Мог заказать какой-нибудь коллекционер, а может, прости господи за такую мысль, зарубежная православная церковь подсуетилась.
— Зарубежная православная церковь? — изумился синяевский авторитет. — Ей-то это зачем? Кража — дело не божеское.
— Не желают нас признавать за рубежом, — объяснил игумен. — Обвиняют в том, что Русская православная церковь пошла на сотрудниче9тво с советской властью. Нет бы, говорят, мученический венец за веру принять. Сами хороши.
— Ох уж эти злые языки! — ухмыльнулся Психоз.
— Могли и недруги мои похищение организовать, чтобы меня подсидеть. Но это вряд ли, иначе шум бы уже пошел, а пока все тихо.
— Да, не густо.
— Так ты поможешь?
— Надеюсь, это благое дело зачтется мне на небесах? — подмигнул Прокопию синяевский авторитет.
Вернувшись домой, Денис прямо с порога принялся с жаром рассказывать Кате о злоключениях Паши Зюзина, подброшенном «гиббонам» покойнике и эпохальном захвате спецназом «Контрольного выстрела». Не забыл он упомянуть и о своих последних успехах на поприще частного сыска.
Потрясенная масштабностью событий, Серова слушала мужа с приоткрытым от восхищения ртом. Мавр тоже присоединился к компании и в особо интересных местах настораживал уши и гордо вскидывал голову, словно понимая, что он хоть и косвенным образом, но тоже принимал участие в расследовании. А сотня долларов, выплаченная хозяйке наглого сиамца в качестве компенсации за испорченное пальто, — мелочь по сравнению с полученным результатом. Если уж искусство требует жертв, то детективная деятельность и подавно. Словом, пес, как и его хозяин, чувствовал себя героем.
— Сногсшибательная история! — подвела итог Катя. — Везет же тебе. Едва книгу закончил — и такое роскошное преступление подвалило. Почище чем убийство генерала Красномырдикова. Пашу Зюзина только жалко. Избаловала его сытная гибэдэдэшная кормушка. Куда ж ему теперь, бедняге, податься? Разве что в шоферы к Психозу.
— Губанов, может быть, и со сдвигом, но он не самоубийца, — возразил журналист. — Признайся, ты бы взяла себе в шоферы Пашу Зюзина?
— Ни за что, — покачала головой Катя. — Вдруг он спьяну еще одну президентскую машину протаранит?
— Вот и Психоз его не возьмет.
— Тогда остается одно — лоточником в рузаевский магазин.
— Эх, все-таки жалко, что тебя там не было, — снова погрузился в воспоминания Денис. — Видела бы ты, как эти девицы дрались! Наталья сначала стушевалась было, а потом и сама в раж вошла — почище любого берсерка. Я уже давно обратил внимание, что женщины бьются гораздо азартнее и злее, чем мужчины. Только техники им, к сожалению, не хватает.
— Не злее, а истеричнее, — заметила Серова. — И бестолковее. И шум поднимают такой, что начинаешь понимать, отчего обрушились стены Иерихона. Знаешь ведь поговорку: одна баба — баба, две бабы — базар, три бабы — ярмарка. Это, отметь, в спокойном состоянии. А для дерущихся баб даже сравнения не смогли придумать.
— Продовольственный рынок во время славяно-кавказской разборки, — предположил Денис.
— Слабовато будет. Вот если добавить
— Пожалуй, ты права. Визг в «Лиловом мандарине» стоял такой, что на стойке бара стаканы вибрировали. Подружек едва разняли. Вышибала и бармен держали Алису, а двое других парней — Наталью. Гусева орала, что трусики на фотографии принадлежали Наталье, дескать, они были вместе, когда Лиганова их покупала. Наталья возражала, что такого белья в Москве полно и, мол, мало ли чьи трусы таскал в кармане Шарль. Потом Алиса обозвала подружку мелкой завистливой шлюш-кой, и та, окончательно разъярившись, крикнула, что действительно спала с Шарлем, что Айм никогда в жизни на Гусевой бы не женился и что он, дескать, жаловался, что в постели Алиса холодна, как маринованная сардина, и мизинца Натальиного не стоит.
Гусева лягнула вышибалу в голень, врезала бармену головой в челюсть и, когда они ослабили хватку, попыталась вновь наброситься на подругу. Тут, к счастью, прибыл Колюня и забрал обеих красоток на допрос в управление.
— Удивительно, сколько проблем из-за каких-то трусиков, — покачала головой Катя. — Теперь я понимаю, почему многие фотомодели предпочитают вообще не носить белья.
— Трусики, между прочим, не какие-то, а очень даже ничего, — заметил журналист, питающий слабость к изящному женскому белью. — Итальянские, по тридцать долларов штука. Хочешь, фотографию покажу?
— Невероятно, — покачала головой Серова, внимательно разглядывая тонкие голубые кружева. — Удивительное совпадение. Несколько часов назад Штерн подарил мне точно такие же.
— Что? — Денис ревниво воззрился на супругу. — Штерн? Это еще что за тип? Раньше ты о нем не упоминала. И почему, интересно, он дарит моей жене нижнее белье?
— Разве я тебе не написала в записке? Штерн — это бернский зенненхунд, которого я ездила тренировать.
— Ты хочешь сказать, что бернский зенненхунд решил расплатиться с тобой за занятия нижним бельем?
— Он настоящая лапочка, — умиленно вздохнула Серова. — Разбалован, конечно, но мозги — как у профессора. Значит, дело было так. Хозяин показал мне Штерна, мы договорились об оплате занятий, я стала заниматься с псом, а Андрей ушел в другую комнату работать на компьютере. Мы позанимались минут сорок, а потом зенненхунд притащил откуда-то в точности такие же трусики и положил их мне на колени, причем, что любопытно — он не предлагал поиграть с ним в тряпочку, а именно сделал мне подарок.
— Настоящий джентльмен, — оценил Зыков. — В любом случае я рад, что моим соперником оказался пес, а не златокудрый германский миллионер. А как отнесся к галантности Штерна его хозяин?
— Он как раз вернулся, когда я рассматривала трусики. Мое внимание привлекла одна пикантная деталь: в самом низу у них, в точности напротив наиболее привлекательной для мужчин части женской анатомии, была вышита крошечная золотистая бабочка. Андрей заметил, что бабочка меня заинтересовала, и объяснил, что его жена недавно приобрела какую-то супернавороченную японскую швейную машинку с огромным количеством запрограммированных вышивок и теперь таким образом придает индивидуальность своему нижнему белью — вышивает в самых неожиданных местах то миниатюрных гномиков, то кораблики, то цветочки.