Бюст Бернини

Пирс Йен

Впрочем, письма, адресованные ди Соузе, представляли мало интереса. Флавия лишь узнала, что ему грозит отключение электричества за неуплату, что ди Соузе поступило предложение порвать свою карту «Американ экспресс» пополам и отослать обе половинки на адрес этой организации, а также что он забыл оплатить совершенно астрономический счет какому-то портному.

Не без труда разобравшись с впечатляющим набором дверных замков, она приступила к обыску. Не зная, с чего именно стоит начать, Флавия использовала импрессионистский метод — бесцельно бродила по комнатам и осматривала все, что привлекало ее внимание, особое любопытство проявив к тому, что находилось под кроватью. Но там ничего

не было — ни пылинки, ни перышка. Аккуратист этот ди Соуза, покачала головой она. У нее под кроватью творилось черт знает что, словно смерч пронесся.

Флавия решила попробовать более систематический подход, исследовать массивный письменный стол с инкрустациями в стиле ампир, затем перейти к более изящному бюро и закончить осмотром венецианских диванов с позолоченными ножками и подлокотниками. И уже в самом конце намеревалась заглянуть за барочные рамы картин с историческими сценками.

Но ни воображение, ни строго профессиональный подход не принесли плодов. Единственное, в чем убедилась Флавия после столь тщательного обыска, что никаким бизнесменом ди Соуза не был. Свою бухгалтерию он вел из рук вон небрежно. Заметки о покупках красовались на пустых пачках от сигарет, которые затем нещадно сминались и комкались. К его имуществу — не считая того, на чем можно было сидеть или лежать, а также любоваться на стенах, — относилась и небольшая пачка банкнот в ящике стола. Банковский счет свидетельствовал о частых поступлениях и изъятиях, но в нем ничего не говорилось о том, что в последнее время он стал счастливым обладателем нескольких миллионов долларов. И это совпадало с результатами проверки ряда банков, которую провел Боттандо. Он не обнаружил и намека на кругленький счетец в каком-нибудь швейцарском банке, а управляющий римского банка в ответ на вопрос, клал ли на свой счет ди Соуза крупную сумму, лишь горестно вздохнул в ответ. «Любое поступление на этот счет, пусть даже самое мизерное, стало бы для нас настоящим сюрпризом», — пояснил он. Нашлась в кабинете у ди Соузы тоненькая папка, озаглавленная «Инвентаризация», но ни о каком Бернини там не упоминалось. Да там даже Альгарди не нашлось.

О чем же поведала Флавии эта квартира? О том, что ди Соуза вовсе не являлся крупным дельцом. Квартирка была маленькая, мебель не самого высокого качества. О преуспеянии торговца предметами искусства можно судить по стульям, на которых он сидит. У Аргайла, вспомнила она, из порванных сидений лезли клочья набивки.

Нет, очевидно, доходы у ди Соузы были вполне приличные, принимая во внимание то, что он тщательно их скрывал и не упоминал о них в своих бухгалтерских книгах. Никто не смог бы прожить на мизерные суммы, о которых ди Соуза отчитывался официально перед налоговыми службами. Средней руки делец, продающий свой товар средней руки коллекционерам. Не тот он был человек, чтобы светиться и открыто продавать серьезные произведения искусства в местах, подобных музею Морзби. Как, впрочем, и Аргайл.

Но оба они побывали там и продали музею свои вещи. Имело ли это хоть какое-нибудь отношение к делу? Возможно, что кет, или пока нет. Однако совпадение имело место, как не преминул бы отметить Боттандо. Флавия решила поразмыслить об этом потом, когда придет время.

ГЛАВА 7

Джонатан Аргайл проснулся и почувствовал, что голова просто раскалывается от боли. Минут пятнадцать он тупо разглядывал потолок, не в силах понять, где находится. Джонатан с трудом собрался с мыслями, привел их в хронологический порядок и наконец вспомнил, почему находится здесь, а не у себя в постели в римской квартире.

Он мыслил ассоциативно,

Сначала вспомнил своего Тициана, затем о необходимости ехать в этой связи в Лондон. Поиск причин оживил в памяти Морзби, что навело на мысли о ди Соузе, краже и убийстве.

Эти умственные упражнения вызвали такую невыносимую головную боль, что Джонатан тихонько застонал.

— Вы в порядке? — послышался голос справа.

Некоторое время он соображал, кому бы тот мог принадлежать, но так и не вспомнил. И сердито буркнул в ответ нечто нечленораздельное.

— Жуткая авария, — заявил голос, — Вы, должно быть, просто в ужасе от нее.

Тут тоже требовалось поразмыслить. Какая еще авария?.. И сказать, что он в ужасе, нет, это, пожалуй, слишком. Если бы не голова, вообще никаких проблем, Джонатан Аргайл пробормотал в ответ, что чувствует себя вполне сносно, спасибо за внимание.

Голос заметил, что сказывается посттравматический синдром. Что дальше, когда он окончательно придет в себя, будет еще хуже. Аргайл, не имеющий привычки огорчаться по какому-либо поводу, не стал ему возражать.

— Я так полагаю, — продолжил голос, — вы хотите что-то предпринять по этому поводу.

— Нет, — пробормотал Аргайл, — Зачем?

— Это ваш гражданский долг.

— Наверное, — промолвил Аргайл.

— Такие машины на дорогах города. Этого не следует допускать. Этих людей надо остановить, иначе они всех нас поубивают Просто стыд и позор! Калифорния всегда была самым безопасным местом! Буду счастлив помочь вам.

— Вы очень добры, — тихо произнес Аргайл и начал думать, где бы раздобыть кофе, аспирин и сигареты.

— Почту за честь.

— Кто вы такой? — раздался еще один голос, откуда-то слева, показавшийся Аргайлу знакомым.

Он подумал, стоит ли открывать глаза и поворачивать голову, но решил, что это уж слишком.

Умиротворенное бормотание голосов продолжалось, и Аргайл задремал под этот аккомпанемент. Хорошая штука, сон, подумал он, когда голоса зазвучали громче и пронзительнее.

Один из них — голос номер два, как Аргайл назвал его, — защищался, а второй, или голос номер один, нападал и принадлежал хищнику. Голос номер один объявил, что он — Джошуа Энсти, практикующий адвокат, специализирующийся на автомобильных авариях, и утверждал, будто заботится об интересах пострадавшего клиента. Если бы голос номер два не сдавал напрокат старые сломанные автомобили, то и отвечать перед судом ему бы не пришлось. А так он должен за это заплатить.

Это дало Аргайлу новую пищу для размышлений. Голос два он узнал: это был человек по имени Чак, у которого он взял напрокат «кадиллак» 1971 года выпуска, который, как теперь вспомнил Аргайл, влетел в витрину магазина. Но не совсем было понятно, о каком ответе перед судом идет речь.

Беседа над его неподвижным телом продолжалась Голос Джошуа Энсти, адвоката, заявил, что тормозной шланг находился в безобразном состоянии.

Чак его перебил и возразил, что все это полная чушь и ерунда. Он лично занимался этой машиной на прошлой неделе, и тормозной шланг был закреплен им контровочной гайкой. Намертво. И он никак не мог отскочить, просто никак.

В ответ на это Энсти обвинил Чака в вопиющей некомпетентности и сказал, что машины ему следует обходить за милю.

Тогда Чак обозвал Энсти полным придурком, вслед за этим до слуха Аргайла донеслись звуки возни и ругань, а потом откуда-то издалека донесся громкий крик, призывающий прекратить это безобразие. И утверждающий, что больница не место для пьяных разборок.

«О, — подумал Аргайл, и тут раздался дикий вопль, а затем грохот падающих на пол хирургических инструментов, — о, так вот где я. В больнице».