Бывшая для мажора. Она не уйдет
Шрифт:
Третьяков-старший не был для меня авторитетом в вопросах воспитания детей, я знала, каким равнодушным и невнимательным отцом он был для Давида, и мало прислушивалась к его мнению.
Хоть на самом деле, лично у меня не было претензий к Игорю, как к отцу. Он был образцовым папой выходного дня, обязательным, но ненавязчивым - аккуратно платил алименты, соглашался встречаться с сыном в назначенные дни, по праздникам заказывал ему подарки через маркетплейсы. И не требовал большего, ни в чем. Отпустил Пашу со мной в Рим, хоть знал, как редко сможет его видеть.
Конечно, я
Но если теперь он узнает, что Паша ему не сын, а внук… что тогда будет? Может, для него это станет не таким уж большим ударом? Конечно, Давид постарается представить мой поступок в самом черном цвете…
Я вспомнила, в какой шок пришла, как не могла поверить глазам, когда около трех лет назад увидела положительный результат ДНК теста - на 99 процентов я была уверена, что забеременела еще до окончания школы, в начале мая. Но потом догадалась набрать в поисковике запрос «Тест на отцовство близкие родственники» и очень быстро нашла ту же информацию, которую Давид бросил мне в лицо в день, когда увидел малыша - в случае, если папа и предполагаемый папа ребенка близкие родственники, близнецы или отец с сыном, тест может оказаться ложноположительным.
И у меня… просто не хватило духа поделиться этой информацией с Игорем. К тому же я поняла, что в этом не будет смысла. Решила, пусть у моего мальчика будет настоящий отец. Не парень, который предал меня. Не ветреный бестолковый мажор, едва окончивший школу. Взрослый человек, мужчина. В конце концов, они, и правда, близкие родственники, одна кровь. Тест это только подтвердил.
Крошечный, незначительный обман. Моя маленькая тайна.
Прижав к сердцу эту светлую головку, сделала вдох и выдох. Все будет хорошо! В любом случае, у нас с Пашей все будет хорошо.
Но тут я услышала, как за моей спиной захлопнулась входная дверь, которую я едва успела прикрыть и так и не догадалась запереть на задвижку…
Повернувшись, я увидела Давида Третьякова.
Мажор стоял, небрежно привалившись плечом к косяку. Наглый. Злой. Выглядящий молодым дерзким бунтарем в этой легкой черной кожанке и нарочито-свободной серо-зеленой футболке.
Он смотрел на нас с ребенком, застывших в объятиях друг друга. По его губам бродила легкая усмешка. В глазах был вызов.
Меня бросило в холод и в жар. Сердце застыло.
На секунду переведя взгляд на мужа, снова посмотрела на незваного гостя.
– Мне пора представиться. Давид Третьяков. Биологический отец Паши, - широко улыбнулся мой бывший любовник.
Глава 17. Беспередел
Давид
Наверное, мне пора признаться — я понятия не имею, что творю.
Доехал до особняка Ринальди и остановил машину за углом, в узком переулке - в последнее время я много времени проводил в этом местечке. По нескольку часов ежедневно. Наблюдал за его обитателями. Жалкое зрелище, но именно к этому и свелась моя жизнь - к наблюдению за чужой
Я ждал, пока кто-нибудь из них выйдет на улицу. Муж Ники, слащавый высокомерный хлыщ, скучный до зубного скрежета, с его вечно постной рожей. Ника, как обычно безукоризненно прекрасная, эффектно наряженная по последней моде, спешащая в институт или из института. Трехлетний малыш, беленький, светловолосый, похожий на жемчужину, держащий за руку свою няню…
Я видел ребенка, к которому не смел подойти - ребенка, для которого я был незнакомцем. Чужим человеком. Я напугал бы его, если бы подошел.
И я видел девушку… Нет, я не смогу передать, что чувствую, когда вижу ее.
Я думал, что невозможно ненавидеть ее сильнее. Но я не знал, что такое ненависть, пока не узнал, что она скрывала от меня все эти четыре года.
И я сидел под ее окнами, но не мог подойти ближе. Потому что знал - как только заговорю с ней, больше не смогу сдерживаться. Наблюдая за жизнью Ники, спокойной и размеренной, мирной, я чувствовал, что с каждым днем моя ненависть к ней только крепчает. Становится глубже.
Та, которая была виновата во всем. Та, которая отняла у меня жизнь, которой я должен был жить.
Она сказала, что этот маленький мальчик - мой единокровный брат? Я ни на секунду не поверил ее словам, сердце знало точно - он мой. Но может быть, она все-таки сказала правду, и мне не было никакого смысла, как последнему лоху, дежурить под окнами моей школьной подружки, которая вышла замуж за другого?
Я говорил самому себе, что мне нужно уехать, сбежать. Перевестись в миланский филиал нашей академии, и забыть их, и мать, и ребенка.
Но я знал, что будет, если я уеду. Знал, какими будут следующие четыре года моей жизни. Понимал, что так и продолжу искать ее в лице каждой девушки. Буду вспоминать наше недолгое счастливое время в одиннадцатом классе. Вспоминать ту, с которой я был счастлив… просто быть.
Оказалось, такое возможно только с ней. Смотреть телек, валяясь на кровать, болтать ни о чем, чувствуя, как время уносится в никуда, не пытаясь замедлить его ход - и просто быть счастливым.
И я знал, что уже не смогу забыть ощущение маленькой теплой белокурой головки малыша под моей ладонью… Тот день, когда я увидел его, погладил по макушке, взглянул в глаза, как две капли похожие на мои.
У пары моих приятелей тоже уже были дети - один из них, Даня Ковалев, вернувшись после учебы из-за границы, женился на какой-то простушке только потому, что она залетела. На второго, Вадима Рокотова, давили родственники, требовали наследника, и он взял в жены молодую образованную девушку из богатой семьи - как говорится, деньги к деньгам. И тот, и другой завидовали нам, своим холостым друзьям.
И я тоже завидовал. Завидовал парням, которые могли наслаждаться обществом телок, которые радовались, что водят крутые тачки, и сорили деньгами родителей. Тем, которые могли жить своей необремененной проблемами жизнью. Завидовал этим жалким типам, которые не знали, не могли знать, что в этом мире представляет реальную ценность.